Не то чтобы интерьер дома производил впечатление, что в нём могут быть крысы или хотя бы мыши, — дом содержался в должном порядке и чистоте, лишь его возраст свидетельствовал, что такое возможно. Светлые комнаты с высокими потолками, центральное отопление, яркие акварели на выкрашенных в кремовый цвет стенах, на паркетном полу — роскошный гарнитур из глубоких диванов и кресел с весёлыми мягкими подушками, отвлекающими взгляд от стилизованной под старину мебели. Я помню ощущение тепла, света и роскоши, как в дорогом отеле. Действительно, всё было именно как в хорошем отеле. Никелированные краны с горячей водой в каждой спальне, настольные лампы, где бы вы ни присели отдохнуть, напитки, когда бы вам ни захотелось выпить. В высшей степени хорошо для уик-энда, но довольно безвкусный фон для более длительного пребывания. Это почти всё, что я могу вспомнить, рисуя портрет дома, — мне кажется, что мы были там давным-давно.
— Ещё по разику! — предложил доктор Терстон, обходя нас с шейкером. — Только по половинке! — И наши бокалы наполнились.
— Вы, кажется, недолюбливаете писателей — авторов детективов, — сказал Уильямс Норрису, стоя по другую сторону от камина, — только потому, что их книги соответствуют нужному типу. А вы сами никогда не думали написать детектив?
Вопрос, казалось, поразил Норриса до глубины души:
— Я? Нет! — ответил он. — Если бы я когда-либо сделал что-то подобное, то это было бы исследованием настроения преступника. Это не было бы пресловутой салонной игрой с уликами, ложными подсказками и алиби, уловками со временем, местом, способом и мотивом, которые не имеют никакого отношения к действительности. Однажды я мог бы попробовать, чтобы изобразить муки человека, когда он настраивает себя на совершение убийства. И его муки впоследствии... — медленно добавил он.
— Но ведь, — заметил Уильямс, — Достоевский сделал это раз и навсегда, не так ли? Я имею в виду — в «Преступлении и наказании».
— Ничто не делается «навсегда», — резко парировал Норрис, — и каждый убийца немного отличается от остальных. Хотя ваши писатели, кажется, этого не понимают.
Точно в этот момент раздался первый гонг, и мы встали, чтобы пойти наверх переодеться. Когда мы покидали комнату, Уильямс и Норрис всё ещё были заняты разговором, но за большей частью их спора я не следил.
Должно быть, я вышел в холл первым из всех. Там я обнаружил Мэри Терстон, заканчивающую свои инструкции шофёру, довольно красивому молодому человеку лет тридцати или около этого. У Феллоуса было одно из тех умных и проницательных лиц с открытым взглядом и чеканным профилем, которые, как мне кажется, достаточно часто попадаются среди людей его класса, склонных к механике. Он был хорошо сложен и, стоя в прекрасно сидящей на нём униформе, заставлял свою хозяйку, несмотря на её умело подобранную одежду, выглядеть несколько обрюзгшей.
