Он поднёс фонарь поближе к ножу, затем встал.
— Это одна из тех проклятых китайских вещиц из зала, — сказал он. А затем добавил глубокомысленно, — Это бросает подозрение на тех, кто в доме.
Я слушал невнимательно, поскольку мне в голову пришла другая мысль.
— А что относительно следов? — спросил я. — Предположим, что кто-то как-то действительно спустился из того окна?
Это, казалось, давало слабую надежду, но не более слабую, чем всё остальное. Мы очень тщательно исследовали клумбы на несколько ярдов влево и вправо от окна Мэри Терстон — от стены до самого края клумбы. Но земля была совершенно нетронутой. Мы оба медленно двинулись к парадной двери и встретили Норриса, приближающегося с другой стороны.
— Что-нибудь видели? — спросил я его.
Он очень быстро пробормотал «нет» и пошёл в дом впереди нас.
Войдя в дом, мы повстречали сходящего вниз доктора Терстона. Он остановился и пристально посмотрел на нас. Затем резко спросил:
— Где это вы были, вы трое?
Я ответил, что мы обыскивали территорию, но ещё до того, как я закончил говорить, Терстон, к нашему удивлению, прошёл в гостиную. Там он тяжело опустился на стул, и, казалось, утратил к нам всякий интерес.
Уильямс, который подпирал каминную доску, отозвал меня в сторону, и я рассказал ему о своих находках. Он кивнул:
— Это почти облегчение.
— Что? То, что нож нашёлся?
— Ну в каком-то смысле да. Я уже начал сомневаться, будет ли нож… или что-то в этом роде… прозаическое.
Я бросил взгляд на его лицо. Он казался достаточно спокойным, но его формулировка была настолько странной, что я переспросил, что он имеет в виду.
— Послушайте, Таунсенд. Я абсолютно не суеверен. Я верю в факты. Но я готов признать, что самое умеренное слово, которое я могу использовать, говоря об этом деле, это «сверхъестественное». И не просто оттого, что мы обнаружили Мэри мёртвой за запертой дверью. Я слышал о таких вещах и раньше — и находилось вполне нормальное объяснение. Но, чёрт побери, когда задумаешься обо всём этом… дверь заперта. Через две минуты после криков я выглянул из окна. Через две минуты о каждом было известно, где он находится. И притом я уверен, что выйти из комнаты было невозможно. Я исследовал в ней каждый дюйм. Что тут можно сказать? Кто-то это сделал. Нож был в чьей-то руке. Тут не могло быть никаких обманов зрения или провалов сознания. Я говорю вам, это действует на меня так же, как если бы я воочию увидел нечто невозможное — например дерево, которое растёт прямо на глазах, или снег, падающий в жаркий день. Это… меня это действительно пугает.
