Идти туда оказалось гораздо дольше, и по дороге я спросил:
— Игла не говорил тебе, когда устроены эти могилы?
— Несколько недель назад, — ответил он.
— До новолуния?
— Да. Он очень настаивал на этом.
— Это портит мою схему, — сказал я, — а ведь все, казалось, так хорошо укладывается в нее.
— Извини.
— Ты уверен, что он сказал именно так?
— Совершенно.
— Проклятье.
В небе ярко сияло солнце, хотя там и сям виднелись облака, — и, разумеется, дальше к югу, над домом Доброго Доктора, они собрались целой грудой. Северный ветер принес холодную струю. Мы двигались без дороги, по осенним краскам — коричневым, красным, желтым — и почва была сырой, хоть и не пропитанной еще водой, как губка. Я вдыхал запахи леса и земли. Из одной трубы вдалеке вился дымок, и я думал о Древних Богах и спрашивал себя, как может все измениться, если откроется путь к их возвращению. Мир может быть хорошим местом, или плохим, и без сверхъестественного вмешательства; мы выработали свои собственные способы действий, определили для себя добро и зло. Некоторые боги хороши для достижения отдельных идеалов, а не для осуществления реальных целей, здесь и сейчас. Что же касается Древних, то я не видел выгоды поддерживать отношения с теми, кто совершенно трансцендентален. Мне нравится абстрактно рассматривать все эти вещи, в платонических сферах, а не быть вынужденным заниматься их физическими проявлениями… Я вдыхал запахи горящих дров, глины, упавших с дерева гниющих яблок, возможно, все еще покрытых утренней изморозью в тени фруктовых садов, видел высоко летящий, перекликающийся клин, направляющийся к югу. Я слышал, как крот роет землю под моими ногами…
— Растов так и пьет каждый день? — спросил я.
— Нет, — ответил Шипучка. — Он начал только накануне новолуния.
— К нему приезжала Линда Эндерби?
— Да. Они долго беседовали о поэзии и о ком-то по имени Пушкин.
— Ты не знаешь, она видела Альхазредскую Икону?
— Так тебе известно, что она у нас… Нет, пьяный или трезвый, он никому бы ее не показал до того времени, как в ней возникнет нужда.
— Когда я сегодня искал тебя, я видел у него в руках нечто напоминающее икону. Она из дерева, примерно высотой в три дюйма и длиной в девять?
— Да, он достал ее сегодня из тайника. Всякий раз, впадая в особенно глубокую депрессию, он говорит, что она придает ему бодрости, чтобы «отправиться на берега Гали и поразмышлять над законами разрушения», а затем обдумать, как ему все это использовать.
