(Я решил назвать своего героя так же, как Солженицын, сделав только на десять лет старше, несколько подкорректировав биографию и повысив в звании на одну ступень – с государственного советника второго класса, то есть подполковника, до государственного советника первого класса, то есть полковника. Личность Иннокентия Володина – полностью плод моих домыслов, но, рассуждая логически, утечка информации из тех высших сфер, о которых идет речь, могла быть организована только через таких работников: сами Берия, Вышинский и прочие ничего передать иностранцам, естественно, не могли по причинам, которые мы из уст самого Вышинского только что слышали.)
В первый понедельник октября 1950 г. Вышинский вызвал Иннокентия Володина к себе и кратко разъяснил ему, чего, собственно, от него ждет. Сказал, что Сталин готовится к Большой войне, причем если не известить вовремя Запад о том, что локальные войны, которые отчасти уже начались в Корее, отчасти вскоре, возможно, начнутся в некоторых странах, есть не просто локальные войны, но прелюдия к Большой войне, то последствия могут быть самые катастрофические, и в первую очередь для нашей страны. Поэтому на него, Володина, возлагается ответственнейшая задача – по своим каналам сообщить на Запад, что все эти войны именно так и следует рассматривать. И принимать меры.
Глава МИД при этом подчеркнул, что задание не является обязательным, что риск огромен, потому что «если что – в порошок сотрут», что Володин поэтому вправе отказаться, только ему придется помалкивать о произошедшем разговоре, «не то… сами понимаете!» Рассказал Вышинский и еще кое-что, что именно, мы вскоре увидим. Дал пару дней на размышление.
Оставшись один, Володин задумался. Это было страшно, если кто узнает, действительно в порошок ведь сотрут! Вот и Вышинский честно его предупредил – именно этими словами… Однако то, что рассказал Андрей Януариевич, было просто ужасно: раздувание корейского (или любого другого локального) конфликта до мировых масштабов могло кончиться всемирным апокалипсисом, причем особенно кошмарным по своим последствиям именно для России. К тому же Иннокентий Артемьевич уже давно не строил иллюзий по поводу сталинского режима.
Родился он в 1908 г. в семье ссыльных революционеров, хотя это и был, как тогда выражались, мезальянс: отец его был простым матросом, второстепенным участником Свеаборгского восстания моряков в 1906 г., мать же – интеллигентной петербургской барышней, пошедшей в эсеры (но не в боевую группу, то есть не в террористы-бомбометатели!). Тем не менее жили они в мире и согласии до самого 1917 г., когда пал проклятый царизм, который они оба так страстно ненавидели.
