Как бы то ни было, был Георгий Константинович бодр, полон сил и готов к новым подвигам. А с Берия его еще с 1941 г. связывали достаточно тесные, доверительные отношения.
Начались они 29 июля 1941 г., когда Жуков предложил сдать немцам Киев, чтобы избежать попадания в котел нескольких обороняющих его армий, и сосредоточиться на контрударах на Смоленском направлении. Сталин тогда назвал планы Жукова чепухой, на что тот заявил: «Если вы считаете, что начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда ему тут делать нечего. Прошу освободить меня от должности и послать на фронт». После резкого обмена репликами Сталин велел Жукову выйти, а через полчаса позвал его и сообщил, что решено назначить его командующим Резервным фронтом.
Это все знают. Но мало кто знает о том, что происходило среди высших советских руководителей в эти полчаса. Есть сведения о том, что Сталин собирался расстрелять Жукова, но Берия этому воспротивился. В письме членам Президиума ЦК от 1 июля 1953 г. Берия указывает, что Жукова сняли с должности начальника Генерального штаба по «наущению» Л. З. Мехлиса (цит. по: Соколов Б . Наркомы террора. М., 2005. С. 376); не исключено, что и расстрелять его собирались по инициативе этого же товарища.
Правда, по Виктору Суворову, расстрелять бывшего начальника Генерального штаба вождь планировал совсем не за его предложения по Киеву, а за двукратный (в июне и в июле 1941 г.) разгром Западного фронта ( Суворов В . Беру свои слова обратно. Донецк, 2005. С. 31), хотя сам же Суворов доказывает во всех своих предшествующих книгах, начиная с «Ледокола», что разгром советских войск в начале войны был вызван объективными причинами, а именно тем, что готовились нападать, а не обороняться и что, следовательно, Жуков тут ни при чем.
Как бы то ни было, есть основания думать, что Берия действительно спас тогда Жукова. По крайней мере, тот же Виктор Суворов говорит о письме уже арестованного Берия, где тот упоминает об этом эпизоде, причем подчеркивает, что любое вранье в той ситуации Лаврентию Павловичу могло только повредить – сказали бы: «Ах, ты еще и врешь!» (Там же.) Но мог ли Берия врать, находясь под арестом, мы еще выясним позже, а пока отметим, что после истории в конце июля 1941 г. Лаврентий Павлович и Георгий Константинович стали чуть ли не друзьями (насколько это вообще было возможно, учитывая статус одного и второго). Ну, когда после войны новый глава МГБ Абакумов копал род Берия через его первого заместителя Серова, и в 1948–1951 гг. «абакумовские» хватали и сажали «бериевских» (и «жуковских» до кучи) за чрезмерное воровство в Европе, в первую очередь, понятно, в Германии. Кроме «жуковцев» генерал-лейтенанта К.Ф. Телегина и другого генерал-лейтенанта В.В. Крюкова (мужа певицы Руслановой), сел, например, и «бериевец» – министр ГБ Татарской АССР генерал-майор Сиднев, в прошлом тоже видный чин в советской оккупационной администрации в Германии. Но вот в 1951 г. Берия сумел убедить Сталина, что враг – не он, а Абакумов. В июле 1951 г. того арестовали, и теперь «бериевские» стали хватать и сажать «абакумовских». И «сразу выяснилось», что у тех тоже «рыльце в пушку» («слитки золота и драгоценные каменья, штабеля золотой и серебряной посуды»). Все это тоже сближению Л. П. с Г. К. не способствовать не могло…
