Корейская война и ООН. М., 2006. С. 56–62.) Кроме того, США не поставляли армии Южной Кореи танки, тяжелую артиллерию, самолеты – официально «из страха, как бы она не напала на КНДР» ( Chung H . Korea and the United States through the War and Peace. 1943–1960. Seoul, 2000. P. 144); но с учетом большого военного превосходства КНДР юане о нападении на Север едва ли думали, так что, вероятно, причина была другая – надо было дать северокорейцам поглубже войти в Южную Корею, увязнуть… Добавим, что основная масса южнокорейских войск была сосредоточена севернее Сеула, но при этом ни к самой границе не подтягивалась (что было бы логично, готовь Южная Корея нападение сама), ни подходящие оборонительные позиции не занимала, что было бы логично, готовь Южная Корея отражение агрессии противника: например, противотанковые орудия не были размещены на самых танкоопасных направлениях ( Cummings B . The Origins of the Korean War. Vol. II. Princeton (N. J.), 1990. P. 476–477).
Итак, Берия явно все это знал. И опасался последствий. Так что есть основания предполагать: именно тогда, примерно с 1949 г., Берия из верного соратника Сталина, «без лести преданного» вождю, как Аракчеев Павлу I, стал превращаться в тайного оппозиционера. Пока – в тайного. Но с этого момента, анализируя те же бериевские дневники, мы должны учитывать этот фактор и не во всем дневникам доверять…
13 января 1950 г. советский представитель ушел из Совета Безопасности ООН под предлогом того, что место Китая в этой организации продолжает занимать представитель Гоминьдана. Затем, после некоторого затишья, в марте – апреле того же года представители СССР и его сателлитов уходят из разных международных организаций. К. Закорецкий рассматривает эти шаги как подготовку СССР к большой войне, если не к мировой, то как минимум для начала к корейской. И в самом деле, примерно тогда же, 19 января, Ким Ир Сен попросил санкции Сталина на начало войны в Корее. Три недели спустя, 9 февраля, Сталин дал свое согласие на такой шаг ( Закорецкий К. Третья мировая война Сталина. С. 159–160).
А о том, что Кореей дело не ограничится, говорили некоторые другие военные шаги СССР. Так, 25 февраля 1950 г. в СССР была восстановлена должность военно-морского министра (упраздненная ровно за четыре года до того, 25 февраля 1946 г.) и одновременно был создан Морской Генеральный штаб. Этот шаг уже явно был направлен на войну не в Корее. А конец марта – начало апреля 1950 г. ознаменовались таким событием, как перелет двух Ил-12Д с десантом по маршруту Москва – Северный полюс – Красноярск. В результате этого перелета 2 апреля был начат дрейф советской станции «Северный полюс-2» (напомним, станция «Северный полюс-1» дрейфовала в 1937–1938 гг. под руководством знаменитого И.Д. Папанина), проводившийся в строжайшем секрете, с приказом взорвать ее, «если враги обнаружат». С учетом того, что дрейф осуществлялся достаточно близко (временами – на расстоянии всего 1000 км) от берегов Аляски, такой шаг уж явно не мог быть направлен не только против Кореи, но даже, в отличие от «морских» военных шагов СССР, и едва ли против Японии. А только непосредственно против США.
