— А ничего так! — Патлатый по пояс высунулся в окно, обозрел окрестности. — Вид вполне себе! Природа! — добавил он и воздел глаза к небу.
Насчет вида из окна Матвей был с ним полностью согласен. За флигелем, насколько хватало взгляда, расстилался парк, а ветки старой липы едва не касались подоконника. И в самом деле, красота. Вполне возможно, что родители зря волновались, и в этом богом забытом медвежьем углу Матвею будет очень даже неплохо. Надо написать им письмо, успокоить.
Отец Матвея, инженер-строитель, получил назначение в Ливию всего пару месяцев назад. Назначение это стало для семьи полной неожиданностью. Если младшую сестру еще можно было взять с собой, то срывать Матвея, которому предстоял последний год обучения в гимназии, казалось нецелесообразным. На семейном совете решили, что в Ливию вместе с отцом поедут мама и сестра, а Матвей год до поступления в институт поживет у тети. Тетя была готова приютить его сразу же, но на том же семейном совете постановили, что лето Матвей проведет вот в этом элитном лагере. Конечно, предварительно родители поинтересовались мнением сына. Матвей не возражал. Больше того, он был рад уехать из душного города в деревенскую глушь. В его жизни начался период, который отец с усмешкой называл лирическим. Пережитая в начале года первая и, как это часто бывает, несчастная любовь до сих пор нет-нет да и давала о себе знать неприятным сосущим чувством под ложечкой. Даже странно: любовь, кажется, уже прошла, а вот это мерзкое чувство осталось.
— Как-то скромненько для элитного заведения. — Краснощекий толстяк в непомерно широких джинсах со вздохом опустился на единственную свободную кровать. Пружины тут же угрожающе заскрипели под его весом.
— Так это ж спортивный лагерь, а не институт благородных девиц, — хмыкнул патлатый и тут же с мечтательной улыбкой добавил: — Хотя от благородных девиц я бы не отказался.
— Так вроде есть одна девица. — Толстяк достал из рюкзака завернутый в фольгу сверток, развернул, положил на стол, сказал: — Угощайтесь!
По комнате тут же поплыл аромат жареной курицы. У Матвея заурчало в животе.
— Обед же через пять минут, — буркнул патлатый, но воспользоваться щедрым предложением не преминул. — Тебя как, кстати, зовут?
— Степан Тучников, — пробубнил толстяк с набитым ртом, — но друзья зовут меня Тучей.
— Туча, значит. — Патлатый окинул его критическим взглядом, а потом кивнул. — Тебе подходит. А меня можете называть Гальяно. Это тоже для друзей. — Он перевел вопросительный взгляд на молчавшего все это время блондина.
