Он аккуратен, чистоплотен, вежлив…
И в сказке коммунизма не было конца,
Ведь курица появилась из яйца…
— Он будет жить?
— Будет.
Он будет жить. Нервы. Таблетки. Звери в клетке. Нет спасения, скажет разведка.
Я — Костя. Мне тут быть рано. Что значит: «Где тут?»
Идите на хер.
— …чорт! — произнес Венечка.
[во мне что-то кроме меня. Иногда кажется, что я исчезаю]
Я спал. Мне стало плохо. Я просто спал. Дайте мне отдохнуть, и я честно эмигрирую в США и не буду трахать вам больше мозг. Я уеду в США и стану Маяковским. Честно, пожалуйста, только не надо мне делать уколы…
— Ваша цель, товагищ…
— Убивать, товагищ.
— Убивать, товагищ?
— Убивать, товагищ.
Желтое мясо, от сырости и воды. Оно поглощает мозг и поступает вместе с венозным гноем в душу. Все не как у людей. Сосуды сжаты. Плохо. Мало голубого кислорода. Он где-то далеко. Дышать. Глубоко и ровно, чтобы все задумались о моей показухе. Дышать глубоко и ровно. Я этого не хочу, потому что не верю тебе! Я не верю тебе, сука!
Мы слишком разные, поэтому вместе в одном головном мозге или, лучше сказать, процессоре находиться не можем.
Кладите его на носилки.
Когда я постучал в металлическую старомодную дверь, ее мне открыл Ботан. Одной рукой он держался за ручку, а во второй у него была книга, с чем он не расставался.
— С возвращением домой! — он улыбнулся, обнажив желтые кривые зубы. Я поднял левую руку вверх и зашел в квартиру после недельного отпуска в больнице.
У вас слабое сердце, вы должны постоянно носить с собой валидол.
— Философ дома?
Почему именно он? Обычно я интересовался Олесей, но та, скорее всего, уже ушла. Она часто уходила вечером и возвращалась лишь глубокой ночью. Или утром. Иногда я сквозь сон слышал как подъезжает машина, дверь закрывалась, стук каблуков, и Олеся ложилась отсыпаться…
— Он… ну, в общем, он в комнате.
Философ, как обычно, опять бухает. Сколько я знаю этого человека, он всегда бухает и очень редко ходит на пары [а сколько я его знаю?]. У него нет цели учиться и, наверное, жить дальше. Он не видит в этом смысла. Вообще, Философ единственный из нас, кто знает, в чем смысл жизни, но он никогда нам об этом не расскажет [если бы я придумал Философа, то это был бы Философ].
— А ты что делаешь? — глупый вопрос к Ботанику. Он всегда читает разную энциклопедическую муть.
— Читаю про отравляющие боевые газы первой мировой войны, — он гордо произнес свою речь, и дверь за моей спиной захлопнулась.
— Идиот ты… — я часто говорил всякие «приятные» вещи моему сокамернику.
