Они шагали по довольно широкой лесной тропинке, ступая по мягкому ковру притоптанной травы. Спутница осторожно взяла Пашу под руку.
— Как далеко зашли у вас отношения со Смугловой, — притворилась она несведущей, — до сих пор любовь крутите?
Платонова старалась придать интонации оттенок безразличия, но у нее это получалось неважно, и скорее всего из-за того, что она предвидела развитие ближайших событий.
— Хорошие у нас отношения, лучше не бывают. — Юноша высвободил руку. — Сдается, что ты специально затащила меня на этот берег.
— Вот тебе раз! — наигранно всплеснула руками собеседница. — Я что, тебя силой тащила?
— Ладно, — буркнул Воронежев и ускорил шаг. В этом месте тропинка петляла, и на одном из виражей он чуть не столкнулся с двумя парнями лет двадцати-двадцати двух.
— Куда несешься? — проявил недовольство первый и толкнул Пашу в грудь.
— Приношу свои извинения, — вежливо отозвался подросток, уступая дорогу. Среди ровесников он не слыл трусом, но посчитал, что ввязываться в потасовку со старшими, более крепкими, к тому же из-за пустяка, не имеет смысла.
— Смотреть надо, — вмешался второй и занес руку для удара. Воронежев догадался, что дипломатия исчерпала себя в самом начале, эти двое предпочитают силовой метод воздействия. Он увернулся, отскочил в сторону, заметив увесистую корягу, поднял. Противники медленно надвигались на него. Один тоже вооружился палкой, а в руке второго блеснуло выкидное лезвие. По задуманному сценарию пришло время вмешаться Платоновой. Она должна была закричать, кинуться на одного из хулиганов и сделать вид, что царапает ему лицо. Тот, в свою очередь, должен был отскочить, выронив нож. После произнесенного напарником слова «ненормальная» они должны были махнуть на них рукой и удалиться. Казалось бы, все проще простого. Но строить планы — одно дело, а осуществлять их — совсем иное, даже если они немудреные.
— А-а-а, — заголосила Оля, — не трогайте его! — и бросилась на помощь объекту своего обожания. Но тут-то и произошла неожиданность, которая сделала ситуацию неуправляемой.
— Не вмешивайся, — властно произнес Павел, преградив ей дорогу. Он-то ничего не знал и надеялся только на свои силы. Помогло ему и то, что нападавшие дальнейших инструкций не имели и застыли в угрожающих, но нелепых позах, чем не замедлил воспользоваться обороняющийся. Он с силой ударил одного палкой по руке, и нож выпал. Второй понял, что дело принимает серьезный оборот, и, если не принять мер, то достанется и ему. «Лучшая защита — это нападение» — решил он и опустил свою палку на спину Воронежева. Тот упал, но, превозмогая боль, скрипнул зубами и ухватился за рукоятку ножа. Воронежев вскочил, вооруженный корягой и ножом, его искаженное лицо не сулило пощады. Теперь им действительно владели эмоции, но совершенно не те, которые рассчитывала вызвать Платонова.
