человеческих волос. Газовые камеры все еще там. Но среди всех уродливых воспоминаний об ужасах
Аушвица есть одно исключение. Это воспоминания Гайовишека о Максимилиане Колбе.
В феврале 1941 г. Колбе попал в Аушвиц. Он был монахом-францисканцем. Несмотря на всю
жестокость войны, он сохранил нежность Христа. Он делился своей едой. Он отдал свою койку. Он
молился за пленителей. Мы могли бы назвать его "святой Аушвица".
В июле того же года состоялся побег из лагеря. И теперь в Аушвице за каждого сбежавшего
должны были убить по десять заключенных. Всех заключенных собрали во дворе, и комендант наугад
выбирал по десять человек из шеренги. Их сразу же уводили и бросали в тюремные камеры, где им не
давали ни воды, ни еды до тех пор, пока те не умирали.
Комендант выбирал. По его указанию заключенный должен был выходить вперед, навстречу злой
доле. Десятое имя, названное комендантом, было имя Гайовишека.
Пока офицеры СС пересчитывали осужденных, один из приговоренных начал рыдать: "Моя жена, мои дети", — плакал он. Офицер повернулся, услышав какое-то движение среди заключенных.
Охранники приготовились стрелять. Собаки насторожились, предчувствуя команду "взять". Тут один
из заключенных покинул свой ряд и протиснулся вперед.
Это Колбе. На его лице нет никакого страха. Его шаг тверд. Солдат крикнул ему, что если он не
остановится, то тот выстрелит. "Я хочу поговорить с командиром", — спокойно сказал Колбе. По
какой-то причине офицер не ударил его и не убил. Колбе остановился в нескольких шагах от
коменданта, снял свою шапку и посмотрел немецкому офицеру в глаза.
— Господин комендант, я хочу кое о чем попросить Вас, пожалуйста.
То, что его не убили до сих пор, уже было чудом.
— Я хочу умереть вместо этого заключенного.
Он указал на рыдающего Гайовишека. Эта смелая просьба прозвучала без запинки.
— У меня нет жены и детей. Кроме того, я старый и ни на что не гожусь. Он — в лучшей форме.
— Колбе знал менталитет нацистов.
— Кто ты? — спросил офицер.
— Католический священник.
Все были ошеломлены. Комендант неестественно разговорчив — через некоторое время он
пролаял: "Просьба удовлетворена".
Заключенным говорить не разрешалось. Гайовишек рассказывал: "Я мог поблагодарить его
только взглядом. Я был ошеломлен и с трудом понимал, что происходит. Я осужден, но я живу, а
кто-то другой добровольно и осознанно предложил свою жизнь за меня. Это не укладывалось в
голове. Это было похоже на сон".
Из десяти заключенных Святой Аушвица умер последним. Он умер не от жажды или голода. Он
