«Он осердился» (Лк. 15:28). И, в общем-то, понятно почему. «Так вот, как в этой
семье можно получить признание! Пей, гуляй, спусти наследство и получишь
праздник в свою честь!» Поэтому он уселся на задворках и надулся.
Со мной однажды такое случилось. Была вечеринка, а я сидел надувшись.
Праздновали Рождество. Я был в четвертом классе. А четвероклассники очень
серьезно относятся к праздникам, особенно если раздают подарки. Перед этим мы
тянули бумажки с именами друг друга. Если ты не знаешь, кому досталось твое имя, то нужно во всеуслышание намекать, какой бы тебе хотелось получить презент. Я не
мог упустить такой шанс. Я мечтал о «Шестом пальце». Это игрушечный пистолет, который идеально помещается в руку и выглядит как палец. (На самом деле, есть
такой!)
И вот пришел день открывать подарки. Я был уверен, что получу пистолет. Все в
классе слышали мои «намеки».
Я сорвал обертку, открыл коробку и... знаете, что там было? Письменные
принадлежности! В стиле «вестерн». Бумага и конверты с ковбойскими лошадьми по
углам. Что за гадость! Наверное, осталось с прошлого Рождества. Десятилетние
12
мальчики не пишут писем! О чем только этот тип думал? Вне всякого сомнения, чья-то мама забыла, что мне нужно купить подарок, а вспомнила об этом только
рождественским утром. Тогда она спустилась в кладовку, перетрясла имевшееся
там старье, пока не обнаружила эту канцелярщину.
Можете связать меня и бросить в реку, но я просто лишился рассудка. Я был в
ярости. И решил игнорировать праздник. Я был там, но сидел надувшись.
Так же поступил и старший брат. Он тоже чувствовал себя жертвой
несправедливости. Когда отец пришел за ним, парень начал перечислять все
жизненные перипетии с самого начала. Послушать его, так проблемы начались
прямо в день его рождения.
«Вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты
никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда
этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него
откормленного теленка» (Лк. 15:29, 30).
Кажется, будто оба сына жили на скотном дворе. Один в загоне бунтовства, другой — на ферме самосожаления. Младший вернулся домой. А старший — нет.
По-прежнему на помойке. Но ведь он говорит то же самое, что и ты, когда видишь, как соседский ребенок получил в подарок велик, а ты — нет. Несправедливо!
Так же говорила и Ванда Холлоуэй из городка Ченелвью в Техасе. Когда
выяснилось, что ее четырнадцатилетняя дочь не попала в группу поддержки местной
