каждого своё мнение. Каждый принимает ту или другую сторону. По такому вопросу, как этот, нельзя оставаться нейтральным. Равнодушие? Только не на этот раз. Либо на
той, либо на другой стороне. Всем приходится выбирать.
Выбирали и они.
На каждого хитрого каиафу был свой никодим. На каждого циничного ирода был
свой сомневающийся пилат. На каждого болтуна-обманщика был тот, кто ищет
правду. На каждого предателя-иуду был свой верный иоанн.
В распятии было то, что заставило каждого присутствующего либо шагнуть
вперед, либо отпрянуть. Оно притягивало и отталкивало одновременно.
И сегодня, 2000 лет спустя, происходит то же. Оно - водораздел. Вы либо на той, либо на другой стороне. Необходимо сделать выбор. Мы можем относится к кресту
по-разному. Мы можем изучать его историю. Мы можем изучать его теологию. Мы
можем размышлять о его пророчествах. Но единственное, что мы не можем сделать, так это равнодушно пройти мимо него... Нельзя колебаться. Крест в своём абсурдном
великолепии не допускает этого. Господь, будучи дивно милостив, всё же не позволяет
колебаться.
А вы, на чьей стороне?
Лица в толпе
Люди приходят к кресту либо случайно, либо сознательно сделав выбор.
Волнующие истории рассказывают те, для кого это произошло случайно.
I
Возьмём, например, Малхоса. Как слуга первосвященника, в тот день он выполнял
только свои обязанности. Та облава в Саду была бы последней в его жизни, не
отстранись он вовремя. Света факела хватило, чтобы он успел увидеть блеск клинка.
Взмах и... Малхос отклоняется назад как раз настолько, чтобы спасти свою шею, но не
ухо. И вот Пётр получает выговор, Малхос - исцеляющее прикосновение, а событие
становится историей.
25
То есть историей для каждого, кроме Малхоса. Не будь окровавленного пятна на
плаще, разве он мог бы проснуться на следующее утро и рассказывать о кошмаре той
ночи? Некоторые полагают, что позже, в Иерусалиме, Малхос был среди принявших
Христа. Мы не знаем об этом наверняка, но можем быть уверены в одном: с той ночи
Малхос никогда не усмехался презрительно, услышав, как люди говорят об этом
плотнике, воскресшем из мёртвых. Нет, обычно он изо всех сил дёргал себя за ухо и
убеждался в том, что всё возможно.
II
Это произошло слишком быстро. Только что Варавва находился в камере в
ожидании смертной казни, коротая время за игрой в «крестики и нолики» на грязных
стенах камеры - и вот он уже на свободе, прищуривается, глядя на яркое солнце.
- «Иди, ты свободен»
- «Что?» - Варавва поскрёб бороду.
