священнического одеяния, но уверенности в этом у него не было никакой.
Москва находилась в осаде. Медведь пробудился от зимней спячки, он был голоден. Людей, как раньше, снова
собирались лишить свободы.
Однако отец Александр осмелился выступить против того, что казалось неминуемым. Двадцатого августа 1991 года он
вместе с несколькими членами Библейского общества Советского Союза, которое было основано за год до этих событий, ходил между танками, нося с собой связки Новых Заветов. Если танкисты отказывались поговорить с ним лично, священник
залезал на броню танков и передавал солдатам книги в смотровые щели.
«Я верил, что солдат, у которого в кармане лежит Новый Завет, не будет стрелять в своих братьев и сестер»,—говорил
потом священник.
Неплохо. Лучше сражаться, храня в своем сердце Божье Слово, чем держа в руках смертоносное оружие.
Однако произошедшее в Москве — далеко не первый случай, подтверждающий эту истину. Чтобы увидеть, как кто-то
сражается, храня Божью правду в своем сердце, не обязательно ехать в Россию. Не обязательно читать сообщения
информационных агентств или смотреть новости по телевизору. Вместо этого откройте Писание и обратите внимание на
отрывок, который вы, возможно, никогда прежде не замечали.
Его действительно легко не заметить. Всего три стиха. Сорок шесть слов. В этих словах нет никакого особого
драматизма. Они напечатаны обычным шрифтом. Над ними не красуется броский заголовок. Вообще, слова эти настолько, казалось бы, прозаичны, что читатель может не придать им значения, посчитав, будто они написаны исключительно для
того, чтобы связать между собой части повествования. Но пренебречь этими словами — все равно, что забросить работу в
шахте, так и не найдя алмаза, ради которого ты трудился.
Всего лишь одно событие. Событие не такое яркое, как воскрешение Лазаря. Менее заметное, чем насыщение пяти
тысяч. Не столь удивительное, как произошедшее в вифлеемском хлеву. Это вовсе не усмирение бури. Это просто один из
«тихих» моментов Писания. Но не обманывайтесь, потому что в тот миг ни один из ангелов не осмелился возвысить свой
голос и запеть.
Одна дорога, какие-то четырнадцать миль. Полдня ходьбы через опасное ущелье. Но не к дороге должно быть
приковано наше внимание. Это всего лишь одна из многих пыльных дорог того времени. Нет, не к самой дороге, но к тому, куда она ведет, и к Тому, Кто идет по ней.
Он — впереди учеников. Нигде больше мы не видим, чтобы Иисус шел впереди. Ни когда Он сошел с горы, где
