Не меньшее впечатление производил и пиджак. Он был соткан из моих убеждений.
Каждый день я облачался в особое религиозное рвение. Чувства мои были сильны.
Настолько сильны, что нередко меня просили продемонстрировать пиджак моего
благочестия на религиозных собраниях для воодушевления остальных. Конечно же, я с
радостью соглашался.
Там же я щеголял и своей шляпой с пером, шляпой моих познаний. Сделав ее
своими руками из материала моих личных представлений, я носил этот головной убор с
гордостью.
«Наверняка мой костюм производит впечатление на Бога», — частенько думал я.
Время от времени, приосанившись и выпятив грудь, я прохаживался в Его обители, рассчитывая услышать похвалу в адрес моей самодельной одежды. Он всегда молчал.
«Должно быть, это восхищенное молчание», — убеждал я себя.
Но постепенно мой гардероб стал приходить в негодность. Ткань брюк
истончилась. Мои лучшие работы трещали по швам. У меня стало накапливаться больше
незавершенных дел, да и тем немногим, что я делал, хвастаться не приходилось.
«Ничего, — думал я, — возьмусь за дело посерьезней, и проблем не будет».
Но проблема была как раз в том, чтобы взяться за дело посерьезней. В пиджаке
моих убеждении появилась дыра. Мою самонадеянность как ветром сдуло. Порыв
этого холодного ветра ударил меня в груди». Я хотел было поглубже натянуть на голову
шляпу, да только ее поля оторвались.
За пару месяцев костюм моей убежденности в собственной праведности
полностью износился. Я уже не был похож на элегантного джентльмена, скорее на
какого-то оборванца. Страшась, что Бога рассердит мой вид, я изо всех сил старался
залатать свои лохмотья, прикрыть заблуждения. Но ткань стала уже такой ветхой... И
ветер задувал все сильней. Наконец я сдался. Я решил снова идти к Богу (а куда мне
было еще идти?).
Зимним днем я пришел в Его обитель — не ради комплиментов, мне нужно было
хоть немного тепла. И взмолился слабым голосом:
— Мне холодно, будто я совсем голый.
— Так и есть. И уже давно.
Никогда не забуду, что Он сделал после этого.
— У Меня кое-что найдется для тебя, — сказал Господь. Стряхнув с меня ниточки, оставшиеся от старой одежды, Он достал мантию, царскую мантию, одеяние Его
благости. Накинув ее мне на плечи, Он ласково произнес:
— Сын Мой, теперь ты облекся во Христа (см.: Гал. 3:27).
Тогда я наконец-то понял смысл гимна, который пел, наверное, тысячу раз: Одетый только в праведность свою,
Оправданным стоит перед престолом
Мне кажется, что кое-кто из вас знает, о чем я говорю. Вы тоже носите
