Орландо. У меня, тогда еще человека холостого, была большая машина, и я был рад
любому, кто хотел провести день в Волшебной стране. К восьмой или десятой поездке
я уже знал всех гидов по именам и наизусть помнил их любимые шутки.
Пару раз я даже по-настоящему засыпал во время речного рейса. Джунгли
лишились былой таинственности. Вас никогда не удивляло то, что люди могут спать
воскресным утром (в своей кровати или в церкви)? Теперь вы понимаете, почему. Они
все это уже видели. К чему лишние волнения? Все и так известно. Ничего священного
нет. Сокровенное стало банальным. Вместо того чтобы кидаться навстречу жизни, как
дети навстречу летним каникулам, мы изо дня в день дремлем, словно едем на работу в
электричке.
Понимаете теперь, почему люди «...в похотях сердец... сквернили сами свои тела»
(Рим. 1:24)? Надо же в чем-то черпать энтузиазм.
Согласно Римлянам 1, безбожие — невыгодный выбор. Живя сегодняшними
наслаждениями, строящий хижину гедонист лишает себя надежды завтра жить во
дворце.
Что было верно во времена Павла, по-прежнему верно в наши дни, и нам стоит
запомнить его предостережения. А иначе что удержит нас от самоуничтожения? Если в
этой жизни нет нравственных норм, нет смысла, если нет ничего священного, то что
помешает нам делать все, что только захочется?
— Ничто, — сказал сверчок сверчку.
Как Бог относится к такому пониманию жизни? Позвольте дать вам одну подсказку.
Что вы почувствуете, увидев, что ваши дети увлеклись крошками, когда вы приготовили
для них настоящий пир?
4
Рим. 2:1-11
БЕЗБОЖНЫЙ СУД
Итак, неизвинителен ты, всякий человек, судящий другого, ибо тем оке судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя другого, делаешь то же.
А мы знаем, что поистине есть суд Божий на делающих такие дела.
Рим. 2:1-2
Знаете, что больше всего не дает мне покоя во всей этой истории с Джеффри
Дамером?
Больше всего беспокоят меня не его преступления, хотя они отвратительны.
Дамера осудили за семнадцать убийств. В его квартире обнаружили одиннадцать
трупов. Он отрезал им руки. Он поедал части человеческих тел. В моем лексиконе —
двести четыре синонима слова «мерзость», но все они слишком слабы для описания дел
человека, который складывал в холодильник отрезанные головы и хранил сердце одной
из своих жертв. Дамер превзошел все мыслимые пределы зверства. Монстр из Милуоки
дошел до последней, самой нижней ступени человеческого падения и пал еще ниже. Но
не это тревожит меня больше всего.
