Гауптман молчал. Он, видимо, не чувствовал себя ни стесненным, ни обеспокоенным, в его светло-карих глазах сияла жизнерадостность, сочные губы таили улыбку. Казалось, в эту минуту он предавался каким-то весьма приятным для него размышлениям.
Так оно и было. Конечно, прибытие огромного состава с танками, требующими капитального ремонта, не могло обрадовать Верка. Перед ним неожиданно возникли новые трудные задачи. Однако все это касалось чисто технических, организационных проблем, с которыми, сколь бы сложны они ни были, гауптман до сих пор весьма успешно справлялся. Что касается причин приступа самодовольства, какое испытывал в эту минуту Верк, то они объяснялись психологическим моментом и уходили корнями в область подсознательного.
Вид искореженной военной техники, особенно танков, всегда вызывал у Оскара Верка противоречивые чувства — глубокого уныния и тайного торжества, ликования и уныния потому, что он, хотя и не участвовал в стычках с противником и даже никогда не приближался к передовой более чем на десять километров, мог все же представить себе, и достаточно ярко, некоторые батальные картины. Ведь если сталь не выдерживает, то что должны испытывать на поле боя доблестные солдаты и офицеры фюрера, когда русские пускают в дело свои «катюши». Прорывы, стремительные обхваты, котлы... холодящий душу ужас! Несколько минут схватки — и тысячи немцев отдают богу душу. Поля Украины удабриваются трупами отборных арийцев. Судьба Третьего рейха предрешена.
Но именно горькое сознание, что каждый день, каждый час где-то не так уж далеко происходит неотвратимая массовая гибель его соотечественников и сверстников, пробуждало тайное ликование в сердце Верка. Все страшные, кровавые годы войны он, благодаря своей ловкости и умению завязывать нужные знакомства, провел в тылу, пользуясь всеми льготами фронтовика, окружая себя максимальным в условиях военного времени комфортом, вкушая из чаши тех наслаждений, которые столь желанны для каждого здорового, наполненного жизненными соками тридцатипятилетнего мужчины. Черт возьми, ведь он все эти годы катался как сыр в масле, жил и свое удовольствие и продолжает сибаритствовать по сей день.
Нет, нет, он молодчина, он ловок и умен, осторожен и хитер. Он великолепный специалист и организатор, и легко справляется с тем, на что у других уходит так много сил и времени, — этого тоже у него не отнять. Он выживет, наверняка выживет и выйдет целехоньким из бушующего огня войны. Его слишком высоко ценят, чтобы послать на фронт, и будут ценить еще больше, если он сумеет реализовать одну неплохую прямо-таки спасительную идею. Ради этого он и явился к оберштурмфюреру. Мрачноватый, неприятный тип все-таки... А какой позер! Ведь специально повесил портрет так, чтоб голова фюрера находилась чуть выше его головы. Боже, каких только дураков и кретинов не встретишь на жизненном пути. Ничего, он подберет к нему ключик.
