Известен мидраш: "Создатель смотрел в Тору и (по ней) творил мир". Не будем сейчас углубляться в рассмотрение действительного смысла этих слов, приведём лишь одну параллель: как за рядовым явлением Творения скрывается цепочка вызвавших его причин, причём цепочка, восходящая к созданию мира, так за простым законом Торы стоят идеи, связанные с тем глубоким планом Творца, который, собственно, и сообщает осмысленность всему происходящему.
Насколько глубже лежащего на поверхности позволено проникнуть человеческому разуму? Может ли он увидеть за конкретным событием породившие его скрытые причины? Позволено ли ему понять идею, материальным выражением которой является определённая мицва? Р. Авдими учил, что после разрушения Храма пророчество было передано хахамим. Суть пророчества, согласно объяснению Р. Моше-Хаим Луцатто, состоит в постижении тайн бытия Б-га, в проникновении в духовную глубину мира. Процесс приобретения подобного знания — пророчество как таковое — сопряжён с реальным соединением с Творцом, с таким приближением к Нему, которое недосягаемо для остальных людей. И хотя после разрушения Храма истинное пророчество исчезло, "мудрое сердце", тем не менее, позволяет хахамим иметь реальную связь с кедушей верхнего мира.
Вспомним слова Рамбама: "Шехина располагается над хахамим, и пророчества пребывают на них". Объяснение законов нашего мира, которое дают мудрецы, основывается не на земных наблюдениях, но на понимании как самой Торы, так и того, каким образом идеи высокого учения преломились в материальности. Отсюда вытекает, что как при создании мира Творец опирался на законы Торы, Им созданной, так понимание мудрецами конкретных явлений опирается на понимание законов Торы, лежащей выше окружающего их материального мира. И высказывания мудрецов соответствуют способу постижения: за каждым конкретным утверждением Талмуда, каким бы простым оно ни казалось, стоит система глубоких концепций, уходящих корнями в основы высокого учения. И ухо наше должно быть предельно чутко к сказанному мудрецами: если они обратили внимание на то, что мы вправе смотреть на огонь ханукальных свечей — вещь вроде бы очевидную, то на нас, безусловно, лежит обязанность разобраться, что склонило их к этому.
В Тешим высказана мысль, которая поможет нам справиться с нашей проблемой. Там сказано: "… так как с Тобою источник жизни, в свете Твоём увидим свет" (36:10). Первая часть этого высказывания звучит довольно гладко, вторая же воспринимается либо как тавтология — "в свете видим свет", либо как вещь очевидная — разве можно не разглядеть в свете Творца свет? Попробуем разобраться.
