Торт из воздушного, буквально рвущегося в небо крема должен быть размером с комод, ведь мало крема – это очень грустно! Взбитый крем должен подниматься выше головы, иначе не будет так весело! Конфеты должны с трудом влезать в рот, иначе зачем его вообще открывать по мелочам?
Мне же не слишком нравилась вся эта сладкая катавасия.
Прошло уже несколько месяцев с момента моего появления в этом мире, и большую часть из них я провел под давлением разного рода обстоятельств, не позволявших задумываться о еде. Живот полон – и то хорошо. Но, обретя свой дом, я все чаще стал задумываться о том, что же именно попадает мне в рот. И даже пытался воздействовать на этот процесс.
И начать я решил с самого, на мой взгляд, простого – с яичницы.
- «Что это за ужасный запах?!» - воскликнула Бабуля, влетая на маленькую кухню нашего нового дома. Обычно пустая в столь ранний час, сегодня она представляла собой маленький, но гордый филиал Чистилища. Со мной, в роли Главного Люцифера.
Клубы пара конденсировались в прохладном воздухе кухни подобно облакам. Натопленная печь яростно гудела, мрачным пурпуром окрашивая осадки светом своего жерла, пылавшего, словно топка адского паровоза. Пол и часть стен вокруг были покрыты потеками прозрачного, вязкого биологического нечто – все, что осталось от моей неравной схватки с венчиком[22], сковородкой и миской разбитых яиц.
Конечно, началось все именно с яиц. Казалось бы, чего проще – надколоть яйцо, разломить над миской, повторить до достижения необходимого результата. Но сделать это КОПЫТАМИ оказалось НАМНОГО сложнее, чем я себе представлял.
- «Ух ты! Кого Скраппи лечила на этот раз?» - удивленно спросил Графит, осторожно заглядывая через дверной проем. Честно играя роль «друга семьи», он столовался у нас, появляясь точно в срок, по-видимому, в результате вбитой казарменной привычке – «И почему у нас на кухне?».
Я мрачно смотрел на них, зажав в зубах венчик с капающими с него остатками яичного желтка. Наверное, так выглядели убийцы, застигнутые над телом жертвы.
- «Кажется, она пытается призвать кого-то большого…» - проговорил он, аккуратно обходя меня стороной и стараясь не наступать на осколки скорлупы, покрывавших пол, словно кости на поле боя.
– «Большого и нереально злобного!» - он заметил воткнутый в столешницу здоровенный разделочный тесак. Под рукой у меня не оказалось нужного ножа для надкалывания хрупкой скорлупы, поэтому большинство яиц я зверски расчленял на столе, собирая вытекшее (а так же разбрызганное) содержимое в мисочку.
