- «Но ты же подошел? И не просто близко, а очень близко. А обнимал ее кто?» - хохотнул кентурион. Остальные пегасы сдержано зафыркали. Медленно повернувшись к пегасу, с несчастным видом стоявшим крайним в строю, я негромко, но очень напряженно спросил:
- «Ты… меня… обнимал?».
- «Обнимал обнимал! Да еще так ласково - я аж прослезился от умиления!» - хохотнул кентурион – «А уж запах твой ему как понравился, м-м-м-м…».
- «Ты… меня… еще и НЮХАЛ?! »
Теперь ржал уже весь строй, а об пунцовую морду Графита можно было зажигать спички. Не прекращая хохотать, кентурион вдруг бросил висящий на цепочке глаз прямо в грудь стоявшего перед ним гастата, метко попав тому прямо в центр нагрудника. С глухим стуком, амулет ударился о большой стеклянный знак, по-видимому, бывший эмблемой этого странного военного формирования – синий глаз с узким, вертикальным зрачком.
Раздался глухой щелчок, и на мгновение, тьма окутала всю фигуру Графита, сделав его живым воплощением своего имени. Остальные пегасы отодвинулись и внимательно смотрели, как черные живые тени медленно сползают с осевшей на пол фигуры. Растворившись без следа, колдовство унесло с собой серую шерсть, кисточки с ушей и мышиные крылья – на полу, среди распавшихся доспехов, лежал нормальный, ни чем не отличающийся от других пегас. Его шкурка была черной как ночь, а взъерошенная, медного цвета грива топорщилась во все стороны лихим ирокезом. «Так вот как они получают свой внешний вид… А он и в правду Графит».
- «Теперь, он твой ментор[18], Скраппи Раг. Учти, несмотря на то, что он всего лишь гастат - ему вручены все полномочия Ночного Стража… Даже если он находится «под прикрытием». Поэтому – друг друга не обижать, а задания, которые вы будете получать от нашей Госпожи или других стражей – выполнять четко и безукоризненно». Поднявшись на ноги, Графит с горестным вздохом осмотрел себя, а затем вперил взгляд нормальных, но по-прежнему желтых глаз в своего командира. Посмеиваясь, стражи выходили из домика и неслышно взмывали в ночное небо. Задержавшись, кентурион Дарк Скрим обернулся и как-то странно посмотрел на нас. Стоя рядом друг с другом, на пороге домика, мы оба ждали каких-то инструкций или прощальных слов, но кентурион лишь взмахнул своими мышиными крыльями и присоединился к тройке подчиненных, быстро исчезнув в ночной темноте.
Проводив взглядом улетевшую четверку, я вновь повернулся к Графиту, грустно смотрящему в чернеющее зимнее небо, и угрожающе процедил - «Так что ты там говорил про мой запах?»…
