— Мы, которые живем на земле, видите ли, не парим наверху среди звезд…
Он принес трутницу и три сальные свечи, бутыль воды, головку горохового пудинга, мешок с хлебом. Он скоро ушел, опять предупредив астронома не выходить из шахты.
Когда Геннар проснулся, какая-то странность в его положении взволновала его, но не та, которая беспокоила бы большинство людей, прячущихся в норе, чтобы спасти свою шкуру, но больше всего доставляющая ему страдания. Он не сознавал времени.
Это было не отсутствие часов, когда сладкий звон церковных колоколов в деревне призывал к утренней или вечерней молитве, или тонкая и добровольная точность хронометра, который он использовал в своей обсерватории и от чистоты которой зависело так много в его открытиях; то, что он потерял, было не часами, а Временем. Не глядя на небо, человек не может узнать о вращении Земли. Весь ход времени, солнечная яркая радуга и фазы Луны, парад планет, оборот созвездий вокруг Полярной звезды, более обширный оборот периодов звезд все это было утрачено, основа, в которую была вплетена и его жизнь.
Здесь не было времени.
— О, мой Бог, — молился астроном Геннар в темноте под землей. — Как могло оскорбить тебя то, что восхваляло тебя. Все, что я когда-либо видел в свой телескоп, была одна искра твоей славы, одна мельчайшая часть устройства мира, тобой сотворенного. Ты не должен ревновать из-за этого, Господи! И только немногие верили мне, даже очень немногие. Было ли моей самонадеянностью то, что я осмелился описывать твою работу? Но как я мог не делать этого, Господи, когда ты позволил мне видеть бесконечные поля звезд? Мог ли я видеть и молчать? О, мой Бог, не наказывай меня больше, позволь мне вновь выстроить маленький телескоп. Я не буду рассказывать, не буду публиковать, если это раздражает твою святую Церковь. Я не скажу больше ничего об орбитах планет или о природе звезд. Я не буду говорить, Господи, только позволь мне видеть!
— Что за дьявол, успокойтесь, Мастер Геннар. Я слышу вас с середины тоннеля, — сказал Борд, и астроном открыл глаза ослепительному блеску его фонаря. — Они устроили наверху настоящую охоту за вами. Теперь вы колдун. Они клянутся, что видели вас спящим в своем доме; но в золе нет костей.
— Я спал, — сказал Геннар, закрывая глаза. — Они вошли, солдаты… Я… Я должен был послушаться вас. Я вошел в переход под куполом. Я построил его с таким расчетом, чтобы я, мог возвращаться в дом во время холодных ночей, когда от холода замерзали и не гнулись пальцы, я вынужден был иногда ходить отогревать руки. — Он вытянул свои почерневшие, покрытые волдырями руки и посмотрел на них рассеянно. — Потом я слышал их наверху…
