Когда он появлялся среди них и они разговаривали с ним, то они чувствовали себя скованными и не смеялись.
Однажды вечером, когда они собирались наверх с последней нагруженной тележкой, он пришел встретить их, выступив неожиданно из правого квершлага. Как обычно он был одет в свою разорванную куртку из овчины, черную от глины и грязи тоннеля.
— Бран, — сказал он, — подойди, теперь я могу показать тебе.
— Показать мне что?
— Звезды. Звезды под скалой. Есть очень большое созвездие в галерее, на старом четвертом уровне, где белый гранит пробивается сквозь черный.
— Я знаю это место.
— Это там: под ногами, у той стены белого камня. Великое свечение и собрание звезд. Их свет пробивается сквозь темноту. Они как лица танцоров, глаза ангелов. Идем, посмотрим на них, Бран.
Шахтеры стояли, Пер и Ханно подпирали спинами тележку, не давая ей скатиться вниз: ссутулившиеся люди с усталыми, грязными лицами и большими руками, согнутые и измученные работой с лопатой, киркой, кувалдой. Они были в замешательстве, сострадательные, нетерпеливые.
— Мы уже уходим. Все, домой, ужинать. Завтра, — сказал Бран.
Астроном поглядел по очереди на всех и ничего не сказал.
Ханно сказал своим хриплым добрым голосом:
— Пойдем с нами наверх, хоть один этот раз, приятель. Наверху темная ночь и как будто идет дождь; сейчас ноябрь; ни одна живая душа не увидит тебя, если ты придешь и посидишь в моем доме, один раз, и поешь горячей пищи, и поспишь под крышей, а не под толщей земли совсем один!
Геннар отпрянул назад. Как будто свет померк, когда его лицо скрылось в тени.
— Нет, — сказал он. — Они выжгут мне глаза.
— Оставь его в покое, — сказал Пер и стал толкать тяжелую, груженную серебром тележку по направлению к штреку.
— Посмотри, где я тебе сказал, — сказал Геннар Брану. — Шахта не мертва. Посмотри своими собственными глазами.
— Хорошо, я приду вместе с тобой и посмотрю. Доброй ночи!
— Доброй ночи! — сказал астроном и свернул в боковой тоннель, в то время как они продолжили свой путь. Он не зажег ни свечи, ни лампы; они видели его лишь мгновение, а потом все поглотила тьма.
Утром его не было на обычном месте. Он не пришел.
Бран и Хакно искали его, сначала лениво, потом весь день. Они ушли так далеко вниз, насколько у них хватило духа, и пришли наконец к началу провалов. Они вошли в тоннель, перекликаясь время от времени, хотя в огромных пещерах даже они, рудокопы, всю свою жизнь не осмеливались громко разговаривать, так как боялись бесконечного эха в темноте.
