– Я обещаю… в самое же ближайшее время, – загадочно усмехнулась Сильвия, вспомнив о предложении Шуры.
Они еще долго сидели на кухне и говорили о том, о чем не могли поговорить много лет.
Две недели пролетели незаметно. Шура звонил каждый вечер. Все было без изменений. Пациентка находилась в стабильном состоянии, отец атаковал клинику и открыто выражал недоверие методам лечения и самому доктору.
Сильвия решила поторопиться и вернулась в столицу раньше назначенного срока, чем несказанно обрадовала друга.
Сама того не желая, она включилась в опасную игру, которая требовала тщательной подготовки.
Для начала провела день у постели Евгении. Жени – называли ее близкие. Вполне современно, как раз в духе того образа жизни, который она вела, но само имя резало слух.
Нужно было не просто к нему привыкнуть, но еще и убедить себя, что Жени – она сама.
Малейший прокол или неточность, несущественное несоответствие вчерашнему образу, который уже видели родные, мог привести к трагической развязке истории, задуманной доктором Ямпольским во имя благих целей. Надеяться, что родственники простят им чудовищный обман, было, по меньшей мере, глупо, хотя, лучше об этом вообще не думать.
При других обстоятельствах, ей и в голову бы не пришло занять чье-то место, присвоить чужое имя, мужа и отца, да и просто всю жизнь Евгении, в которой она жила, как умела, или, как у нее получалось.
Шура по своим каналам достал семейные фотографии. Всматриваясь в снимки, Сильвия пыталась запомнить ее взгляд, выражение лица, окружение.
Безусловно, она была очень похожа на нее, но все же это был совершенно другой человек. Дерзкий, вызывающий взгляд лишний раз убеждал в ее исключительности. Земной шарик крутился именно для нее, и это легко читалось в красивых, широко распахнутых глазах.
Даже на первый взгляд было видно, что одежда ее куплена в лучших магазинах и представляла собой далеко не самые скромные коллекции известных кутюрье. Косметика была слишком яркой, а, откровенно открытые участки тела украшали ослепительно сверкающие драгоценности, крупные и слишком заметные. Похоже, ничего невозможного в этой жизни для нее не было. Так казалось на первый взгляд. Однако Сильвия женским чутьем угадывала, что эта холеная, поразительно похожая на нее женщина глубоко несчастна и одинока. Скрытая грусть во взгляде вполне могла служить объяснением ее вызывающему поведению. Скорее всего этого никто не замечал, или не хотел замечать.
