Андрей рассмеялся. Из кухни вышла Вера.
— Здравствуй, Эдуард Мансурович.
— Добрый день, Вера Григорьевна. Аллах свидетель, Андрей притащил меня с умыслом. Давно, говорит, жена праздничных обедов не готовила. А тут, говорит, по случаю гостей и я хоть раз в неделю вкусно поем.
— Ах вот как!? — Она шутя погрозила мужу черпаком.
— Так его Вера Григорьевна! А то избаловался — в столовую не затянешь.
Все засмеялись.
Через несколько минут Вера увела Эдуарда в столовую, отослав мужа на кухню, несмотря на его отчаянное сопротивление.
Но поговорить по душам так и не удалось. В кухне что-то зашипело, потянуло дымком. Испуганно взмахнув полотенцем, Вера умчалась.
— Извините… Мы рискуем остаться без обеда.
С легкой завистью прислушивался Агавелов к шутливой перебранке за дверью. Да и что греха таить — дружной семье Огневых завидовали не только холостяки.
Время летело незаметно. Тем более, что пити удалось — пальцы оближешь. Агавелов опомнился, когда стенные часы пробили два раза. Он вскочил, рассыпался в извинениях. Андрей не стал его удерживать: уж что-что, а свидание Агавелов никогда не мог пропустить.
*
…Большие стенные часы пробили два раза. Аида на носках вышла в коридор. За приоткрытой дверью было слышно, как похрапывает отец. Тихонько сняла трубку, набрала номер. В ухо ударили монотонные длинные гудки. Первый, пятый, седьмой.
Разочарованная заглянула в комнату отца. И встретилась с его проницательным взглядом. Поморщившись, спросил с упреком.
— Опять звонила?
Аида почувствовала, что краснеет:
— Сегодня воскресенье. Может быть, не рассчитал время, приедет попозже.
— Или не приедет вообще.
— Но он же обещал!
— Э-э, обещание, доченька, не всегда выполняют. И кроме того, мне кажется, что ты стараешься не только для меня.
Девушка, не ответив, проскользнула в свою комнату.
Когда Агавелов поднялся по лестнице, дверь была уже отворена. В коридоре у телефона стояла Аида.
— Добрый день, — сухо бросила она.
— Здравствуйте, Аида Ервандовна. Извините за опоздание. Так сложилось… — начал капитан, словно не замечая ее тона.
— У папы все еще неважно с сердцем, — тем же ледяным тоном предупредила она. — Если можно, не расстраивайте его.
— Не беспокойтесь.
— Спасибо. — Она повела плечами. — Наверное, ваша жена проклинает меня за то, что я испортила вам воскресенье.
Агавелов понял безыскусную уловку, но ничего не ответил.
Беседа с Симонянцем длилась около часа. Пряча протокол в папку, Агавелов прислушался к легким шагам за дверью, пожал влажно-бессильную руку больного.
