– Значит, говоришь, Красников Андрей Александрович? – наконец-то раскрыл рот капитан.
– Так точно, – вскинул Красников голову.
– В Севастополе воевал?
– Воевал.
– А до Севастополя где был?
Красников передернул плечами: как это – где он был до Севастополя? Тоже воевал. Но как это расскажешь капитану? Как расскажешь ему про дни и ночи отступления, боев и новых отступлений? И что вообще нужно от него этому капитану?
И Красников, набычившись, ответил с вызовом:
– Тоже воевал… где приказывали.
– А поподробнее?
Капитан все так же сверлил его своими глазками из полумрака, и Красников сказал себе: «Не торопись. Подумай. Что-то ведь надо этому капитану. Иначе зачем вся эта канитель?»
И капитан, будто подслушав его мысли, посоветовал:
– Ты не спеши, сержант: нам спешить некуда. И поподробнее. С самого начала.
С самого начала? А где это начало? Может, оно берет отсчет с вечера 21 июня? Да, именно оттуда, потому что он опоздал в училище на построение. Но не по своей вине. Нет, не по своей. Его еще днем отпустили в увольнение на двадцать четыре часа. А на Пересыпи у него была девчонка. Галиной звали. То есть не то чтобы девчонка, но если по годам, то да – девчонка и есть. Он познакомился с ней в трамвае еще в марте. Хорошенькая такая хохлушечка, смешливая, глазищи – во! Как глянет, так всего жаром и охватит. Ну, встречались иногда. В Одессе. Ходили в кино, в парк, катались на каруселях. Потом она пригласила его к себе домой. Дома у нее мать больная, младший брат да сестра. Сама на рыбоконсервном работает. Отца нет: утонул в море во время шторма. Пошли снимать сети, чтобы штормом не порвало, а шторм вот он, раньше, чем ждали. Все выплыли, а ее отец нет. Не повезло.
Иногда Красников ночевал у нее. На сеновале. Она приходила к нему в полночь, уходила под утро. Ах, что это были за ночи! И та ночь была такой же упоительной. Уже сквозь небольшое слуховое окно проник робкий свет нарождающегося дня, а они все не могли оторваться друг от друга. Уставшие, уснули, когда в поселке во всю горланили петухи. Однако их разбудили не петухи, не занимающийся рассвет: спешить Красникову в это воскресенье не было нужды. И Галинке, посапывающей у него под мышкой, не идти на работу. Их разбудили далекие гудки множества кораблей, глухие взрывы, настойчивая дробь зениток. Приподнявшись на локте, они с тревогой вслушивались в эту нарастающую какофонию звуков, доносящуюся со стороны Одессы.
