– У нее было чему поучиться, – серьезно сказал Климентов; похоже, он мысленно примерял на себя Филькино счастье.
– Это точно! Дама она с мозгами. Правда, школа была недолгой – Валери Фильку через полгода бросила. Сердцу не прикажешь! Повстречался ей какой-то то ли португалец, то ли бразилец, тоже из моделей. Она никогда в жизни не имела мужчин старше двадцати пяти лет – говорила, что насыщается соками молодости, как царь Соломон. Оттого, мол, и сил у нее, как у мула, и сексуальность сшибает с ног.
– Вы ж сказали, она на шимпанзе похожа?
– Если б не молодые жеребцы, была б, наверное, много страшнее шимпанзе. Главное, Филька Палечек в Париже осел. Лоску он поднабрался, мордашка как картинка – и пошел, как привык, по увядающим дамам. Не знаю, как и где его потом мотало, но лет десять назад на родине объявился. Уже антиквар (лавки в Париже и Брюсселе), уже со связями, уже у каких-то графинь и баронесс накупил всякого барахла и продает втридорога. Красотишка пооблезла, но хватка окрепла.
– Так вы считаете, он жулик? – напрямик спросил любопытный Никита.
Виктор Дмитриевич лукаво посмотрел на него поверх очков, потом вскинул голову, и сквозь стекла его глаза, огромные, круглые, странные, глянули пронзительно. Климентов поежился.
Виктор Дмитриевич изрек:
– Мутный он, Филька. Трупоед – у вдов и наследников все подряд скупает. Умеет вовремя подластиться, плачет на всех похоронах. Черт его знает, как он это делает, но слезы текут, как из чайника! Учтите, среди куч его хлама может обнаружиться иногда жемчужное зерно. А для некоторых и хлам за жемчуг сойдет. Жаль было бы, если б эта роскошная женщина, директор вашего музея, где-то что-то просмотрела. Например, фальшивку какую-нибудь. С Палечеком надо держать ухо востро…
Климентов слушал и даже дыхание сдерживал. Виктор Дмитриевич за себя порадовался: наживка проглочена, теперь надо ждать результатов. Он надеялся, что этот жук в желтых очках окажется достаточно проворным. Если так, то слух по музею (и не только!) разнесется моментально, и дама с эффектным бюстом запаникует. Тогда бери ее голыми руками!
С удивлением Виктор Дмитриевич обнаружил, что удачный тактический маневр пересилил тошноту. Жить стало интересно. Эксперт нетерпеливо заерзал под покрывалом:
– Как ни приятна наша беседа, милейший (к сожалению, запамятовал ваше имя, простите старика!), но дела не ждут. Я должен спешить в филармонию. Не извиняйтесь. И я с удовольствием… Надеюсь, не последний раз видимся… И я вас… И я также… Всего наилучшего!
