– Да ладно! – Яшка взмахнул руками, бросив руль, из-за чего мы чуть не вписались в столб. – Со всяким могло подобное случиться.
– Но случается-то со мной постоянно! А ты руль держи лучше, балбес! А то командиру любить некого будет!
– Найдется кого! – Яшка расхохотался. – Чтобы генералу не нашелся объект любви? Не верю!
– Да ну тебя, – я отмахнулся. – И вообще… Что это за панибратство по отношению к руководству, товарищ майор?
– От вас, товарищ майор, – Яшка заулыбался еще шире. Мне даже показалось, что у него сейчас щеки порвутся. – И словечки дурные, идеологически не выверенные от вас же пошли. Про анекдоты, особенно неприличные я уж вообще молчу!
– Вот и молчи, – напоминание об анекдотах мне не понравилось. Нет, внедрение в жизнь историй о Штирлице прошло «на ура». А вот за некоторые другие… Еще во время поездок на фронт, меня однажды Мехлис, гм, воспитал. Вспомнился мне тогда анекдот перестроечных времен о двух воробьях, встретившихся на границе. Когда один почирикать хотел, а другой поклевать. Яшке рассказал, а Лев Захарович услышал. Та-а-а-ак меня он тогда пропесочил! Стыдно было, просто жуть! А потом, уже в Москве, пару раз тоже отмочил. Хорошо хоть про «добрые глаза Ленина» ничего не рассказал. Хватило про «друга Васю, который на первом субботнике работал, какого-то коротышку картавого послал, и его никто больше не видел…». Мартынов тогда посмеялся, а потом… потом возлюбил со всей широтой партийной души. Да и это мое – возлюбил. Многие стали использовать. Особенно когда рассказал им переделанную заповедь. Правда сказал, что так ее капиталисты переделали. Мол – «нае… ближнего своего, ибо дальний приблизится, нае… тебя и возрадуется». А уж фразы «начальство нас любит так, что сидеть больно» и «переодень брюки ширинкой назад перед входом в кабинет руководства» стало использовать все управление. Даже от Мартынова пару раз слышал, хоть и втык мне за них давал. Так, со смехом и трепотней мы и доехали до наркомата. Правда, когда подъехали, веселье у меня куда-то убежало. А ехидный взгляд дежурного на входе меня еще больше вогнал в грусть. Похоже, что я сам становлюсь анекдотом ходячим. Навряд ли кто еще из сотрудников так глупо мог влипнуть. Даже не заходя к себе, мы направились к Мартынову.
Как ни странно, но командир даже голос не повысил. Посмотрел на мою красную виноватую физиономию, пробормотал что-то о «дите с большой пиписькой» и отправил работать. Даже обидно стало, в какой-то мере. Так ждал наказания, а его нет! Это ведь неправильно и означать может только одно – при следующем происшествии, получу и за это тоже! А это не есть хорошо. Отсюда вывод – думать, думать и еще раз думать, прежде чем что-то говорить или делать! Вон, в Волновахе толком не подумали с Яшкой, так чуть… Стоп! Волноваха, Волноваха… Нет. Не то… Но что-то очень…
