– Что вы, Владимир Андреевич! Неужели я не понимаю! Не бывал я тут никогда! Видимо, они действительно почувствовали, что я из органов.
– Ну, ну, – старик с сомнением хмыкнул. – Поверю, Сашенька, поверю. Давай, давай! Пей пиво-то… Ох… Хорошее оно здесь… Почти как в старые времена…
Наконец, когда от рыбины остались только кости с чешуей и на их столик хромой продавец поставил новые кружки со свежим пивом, старик продолжил разговор.
– Так чем обрадуешь старика, Сашенька?
Молодой, только что присосавшийся к своей кружке, поперхнулся и, вытирая губы и время от времени покашливая, тихо начал говорить:
– Нечем радовать, Владимир Андреевич. Сгорел «Псиц». Прямо на квартире сгорел. Его гэбэшники взяли… вернее, его-то как раз не взяли – пристрелили. А вот «торпед» повязали.
– И как же это произошло, Сашенька? – ласковый голос и добрый взгляд собеседника заставили «Сашеньку» покрыться холодным потом.
– Хозяин как раз домой вернулся! Случайность произошла, Владимир Андреевич. Ну кто же мог знать-то!
– К тебе следы остались?
– Нет. Точно нет! С этими недоумками я никогда не сталкивался, с «Псицем» в разных местах встречался, да и не мог он им ничего сказать! Не тот «Псиц» человек, чтобы с ними на какие-то темы, кроме дела, говорить. Я уверен в этом, Владимир Андреевич.
– Если уверен, то хорошо. Ведь уверенность – это… жизнь, Сашенька. Понимаешь?
– Понимаю, Владимир Андреевич. Я все понимаю!
– Молодец, что понимаешь. Теперь слушай, что ты должен сделать… Нужно последить за хозяином квартиры. Изучить его распорядок дня: где бывает, как добирается на службу и домой… с кем спит наконец. Еще нужно поснимать его… Фотоаппарат и камеру я тебе дам. Кто будет снимать и как – твои проблемы. На все про все – месяц тебе.
Слушая собеседника, молодой бледнел с каждым словом, но молчал до оглашения срока. Потом сорвался. Свистящим шепотом, напоминающим крик, «Сашенька» заявил:
– Да вы что? Нет!!! Это же майор гэбэ! Я не буду этим заниматься! Вы…
– Будешь, – жестким, холодным тоном старика можно было заморозить все вокруг, включая пиво и собеседника.
– Будешь, Сашенька. Будешь делать то, что скажу я, или другой человек с полномочиями, как у меня. Ты забыл, кто ты есть? Напомнить, что с тобой сделают твои «коллеги»? Вижу, что не нужно… Когда-то тебя не напрягало следить за ним и его женой, хотя она тоже из гэпэу была. И точную «наколочку» дать ты не боялся тогда… А теперь что? Или посчитал, раз германцев пока большевики отодвинуть смогли, можешь расслабиться? Своевольничать начать? Нет, Сашенька. Рано. Вернее, поздно! Когда бумаги на сотрудничество подписывал, нужно было я свое показывать. И людей ради драгоценностей не нужно было убивать. Помогать Великой Германии не нужно было. А теперь… делай то, что тебе говорят, и не вы…ся! Ты же о смерти мечтать будешь, если в подвалах Лубянки окажешься. Тебе прощения не получить. Никогда! И за пушечку свою не хватайся. Я умру – другой бумаги в гэпэу передаст. Так что, допивай пиво и за работу, сопляк…
