Джура побелел от гнева.
— Возвращайтесь и передайте Зубову, что Кокандский ревком выражает вам благодарность за своевременную помощь… — распорядился Мухтаров.
Жители кишлака помогли нам похоронить убитых. Потом мы молча двинулись к Алмалыку, но, едва отъехали, Джура заставил меня вернуться.
— Стой, надо забрать у них коня Ураза! Догони их!
Мухтаров не стал спорить, отдал вороного.
Когда я вернулся к своим, Джура глянул на осиротевшего жеребца, сказал только:
— Хороший человек был Ураз. Те джигиты тоже стали бы хорошими людьми… — И больше до самого Алмалыка не проронил ни слова.
На следующий день я увидел — Джура собирается в дорогу. Еще прежде Зубов составил и отослал в Ташкент рапорт, где обвинял Мухтарова в убийстве басмачей, согласных сдаться властям.
Пришел Натан. В лице, в глазах — печаль.
— Товарищ начальник, возьмите, Ураз оставил у меня… — и протянул Джуре маленький мешочек. По щекам Натана скатились две слезинки. — Как умер, а? Пусть земля ему будет пухом!
В мешочке было несколько серебряных колечек, серьги, два золотых браслета.
— Это все… — горько вздохнул Натан. — Все, что осталось от него. Я не успел продать…
Джура передал мешочек мне, сам оседлал коня. Натан все это время тихо стоял рядом с опущенной головой. Потом не выдержал:
— Товарищ начальник, что со мной будет?
Джура не понял вопроса, пожал плечами.
— Всей душой умоляю, товарищ начальник, не отправляйте в Сибирь! У меня даже ватника нет дома, был, да жена ребятишкам безрукавки сшила!
— Какая Сибирь, Натан, что за ватник?
Я тоже ничего не понимал.
— А разве вы меня не посадите?
— А за что, Натан?
— Ну все же… Продавал ворованные вещи… Помогал внутреннему врагу… Вы же понимаете, товарищ начальник, жить-то надо!
— Иди, работай спокойно. Никто не собирается сажать тебя, — ответил Джура.
— Ах, долгой жизни я вам желаю, товарищ начальник, очень долгой… — Натан снова заплакал. — Если не от меня, то от аллаха… — он запнулся, — хочу сказать, от государства воздастся вам за благодеяние.
— Сабир, — сказал Джура, — составь опись, и пусть Натан распишется.
— Спасибо, спасибо, ах, товарищ начальник… Не успел продать…
Я повел Натана к себе, составил акт о передаче в милицию награбленных вещей. Золотые браслеты были из тех, о которых говорила певица Уктам. Прав оказался Зубов: вернули-таки золото…
Джуры не было три дня. Зубов сказал мне, что он отправился в Бештерак. На четвертый день я ехал с милиционерами на стрельбище и увидел далеко на дороге двух конных. Одного сразу узнал по посадке: Джура. А когда приблизились, узнал и второго: это была жена Ураза. Ребенка Джура держал на руках.
