— В каком преступлении?
Гарик делает широкий жест.
— В жизни. В Покупании, Пожирании и попутном Истреблении. В том, что твой муженёк считает долгом перед Цивилизацией.
— Всё идёт к тому, что мой долг перед цивилизацией — поскорее купить шпалер.
Принцесса поднимает брови, Гарик фыркает.
— Шпалер? Кто так сейчас говорит?
— Нет, пусть, — заступается Принцесса за родную речь. — Это хорошо, когда много синонимов. В английском сленге и того нет, всё gun да gun.
— Очень даже есть, — говорит Гарик. — Gun — вообще не сленг. В сленге говорят steel и heater. Это как раз будет «ствол» и «шпалер».
— А «волына» как будет?
— «Волына» будет piece. А ещё есть gat для револьвера и bitch для крупнокалиберного обреза. В общем, у них больше.
— Piece в смысле «кусок»? — интересуется Принцесса.
— Ну да. Heater- «поддаватель жару», steel — понятно. A y нас «железо» — это механизмы всякие: машины, там, компьютеры. Чудно?
— Ну и зачем тебе, Костя, heater?
— Пригодится, — отвечает наш супруг холодно. Лингвистические пояснения он слушал внимательно, а теперь делает скучные глаза и играет часами. Есть у него такая привычка: он даже ремешок не плотно затягивает, чтобы часы свободно ездили по руке над кистью.
— Скучаешь по опасности?
— Нет. Но ясности не хватает.
— Никогда бы не подумала, что ты смотрел этот фильм. А про уровень ущерба помнишь?
Наш супруг кивает.
— Уровень ущерба? — спрашивает Принцесса официальным важным голосом.
— Все убиты, — отвечает он.
— Это Бонд, что ли? — спрашивает Гарик. От него отмахиваются.
— А какой там Макс фон Зюдов! — восклицает Принцесса.
— Да. «Кондора я прошляпил, значит, Вике бесплатно».
— Только жаль, что так смешно заканчивается, — говорит Принцесса с грустью. — Пойти за справедливостью в газету — это финал для чёрной комедии, или какая-то уж абсолютная драма.
— А куда ему было идти?
— Фон Зюдов ведь сказал, куда.
— Ты не понимаешь, милая. Этот человек не был убийцей, его и не растили в убийцы. Он сидел и анализировал книжки.
— Но ведь у него получилось?
— Один раз, милая, один раз.
— Там таких разов за три дня -
— Я это и имел в виду. Даже самые насыщенные и удачные три дня — далеко не вся жизнь.
Гарик обмякает на диване и начинает похрапывать. Лицо становится потерянным, как у избитого ребёнка. Я пристраиваюсь поближе, слушаю, как стукает Гариково сердце.
— Скотина, — говорит наш супруг без выражения. — Придётся везти.
— Не о везении речь. Я о Кондоре. Это вопрос призвания. Сидел, анализировал книжки — а потом события показали, кто он такой на самом деле. Оставь, пусть спит.
