Нетерпимость между добром и злом
Присоединим к сему еще некоторые рассуждения о столь важной вещи.
Понеже доброе Начало есть единица существенная; понеже оно есть благость, чистота и самое совершенство: то не может терпеть в себе ни разделения, ни противоречия, ниже нечистоты. Из сего явствует, что Виновник зла должен быть от оного отлучен и отвержен, как скоро единожды противупоставил волю свою воле доброго Начала, и с того времени осталась в нем власть и воля злая, непричастная и не сообщающаяся благу. Враг самоизвольный доброго Начала и устава единственного, вечного и непременного, может ли он в себе вмещать какое благо, или какой закон, будучи вне сего устава? Не можно одному и тому же существу быть вместе и добрым и злым, и производить порядок купно и беспорядок, чистое и нечистое. И так легко теперь увериться, что совершенное отступление его от доброго Начала, удалило его необходимо от всякого добра; и он уже не в состоянии познать и произвести что-либо доброе, и отстать от своей воли, равно как и от деяний неправильных и беспорядочных и от сопротивления благу и истине.
О двух состояниях человека
Таким образом погруженный в собственном мраке, неспособен он к восприятию какого-либо света, и возвратиться к доброму Началу: ибо чтобы устремить свои желания к истинному сему свету, надобно прежде познать его, надобно возыметь добрую мысль. Но как сия мысль в него вселится, когда воля его и все способности совсем нечисты и расстроены? Одним словом, когда не имеет он никакого сообщения с добром, и когда и его восчувствовать, то способ и свобода возвратиться к оному, хотя и есть в нем, всегда остаются без успеха: а сие и учиняет ужасным лишение, к которому он осужден.
Закон Правосудия равно исполняется и над человеком, хотя отменными средствами; он будет нам предводителем в наших исследованиях о человеке.
Никто поистине, у кого только смысл не помрачен, или не заражен предубеждением, не станет спорить, чтоб телесная жизнь человека не была лишение и страдание почти непрерывное. И так, следуя тому понятию, какое мы имеем о Правосудии, не безрассудно назовем сию плотскую жизнь временем наказания и очищения; но нельзя именовать ее таковою, не подумав тотчас, что надлежало же человеку иметь прежде состояние высшее и превосходнее нынешнего, и что сколько теперешнее его состояние ограничено и наполнено печалями и неприятностями, столько другое должно быть не ограничено и исполнено утех. Каждое человека страдание есть знак недостающего ему блага; каждое его лишение показывает, что он был создан для наслаждения; каждая его немощь возвещает его прежнее могущество: одним словом, самое сие чувствование, что ныне не имеет он ничего, есть тайное доказательство, что некогда имел он все.
