О характере их взаимоотношений говорить трудно, так как о том, что любовником Софьи был Голицын, мы знаем лишь из записок современников. И больше ничего, никаких подробностей. Сохранились лишь два интимных письма царевны к Голицыну; необычайно пылких и исполненных любви: «Свет мой Васенька», «увижу тебя в объятиях своих» — это, несомненно, писала влюбленная женщина. Вот отрывок из второго письма: «Брела я из Воздвиженска, а от тебя отписка о боях, я не помню, как взошла, чла, идучи…». То есть она идет в Троицу на богомолье пешком, по дороге получила от Василия письмо, развернула его и на ходу читает. И даже не помнила, как пришла в монастырь, думая о Голицыне. Вот она, настоящая любовь… Кажется, Софья даже писала Голицыну любовные стихи! Вот так женщина! Представляете, не он ей, а она ему! Прямо как в песне поется: «Ах, какая женщина, какая женщина, мне б такую!»
Об их связи ходило много слухов: о том, что они тайно обвенчались, о том, как она тайно «вытравила плод» их совместной любви, и даже о том, что Софья якобы требовала от Голицына развестись с супругой и жениться на ней. Мы об этом поговорим позже, а вот известный романист Иван Лажечников в своем романе «Последний Новик» (1831) даже вывел основного героя своего повествования — незаконнорожденного сына Софьи и Голицына, Владимира. Это конечно же вымышленное лицо, как вымышлена и его история — якобы Владимир, воспитанный в ненависти к Нарышкиным, противился всем преобразованиям Петра I и даже участвовал в антироссийском восстании в Лифляндии, но потом, «осознав историческое значение реформ Петра», принял его сторону. Этот опус (читать его просто невозможно из-за косноязычного слога) был, несомненно, панегириком Петру I, да и вообще в литературе все, что связано с его именем, преподносится в превосходной степени, тогда как его предшественники на русском престоле незаслуженно принижаются. А уж тем более правление Софьи, прямой противницы Петра, и ее любовь к Голицыну. Однако о Петре мы поговорим отдельно, а пока скажем вот что: что бы там ни сплетничали современники и что бы там ни сочиняли писаки типа Лажечникова, со свечкой у постели Софьи и Голицына никто не стоял. Так что пусть слухи так и останутся слухами, а домыслы — домыслами.
А пока поразмышляем вот о чем. Роман Софьи с Голицыным конечно же был ей в упрек. Ведь Россия — это вам не какая-нибудь Франция, а Кремль — не Версаль и не двор какого-то заштатного итальянского герцогства, где все сожительствуют со всеми и никого это не удивляет. Однако, как ни странно, роман Софьи на ее положение как русской правительницы никак не повлиял. Значит, допетровская Русь уже вполне созрела к тому, что на престоле будет сидеть женщина и распоряжаться собой по собственному усмотрению!
