К месту схватки подошли еще несколько ватажников. Двое – с кувшинами. Разумеется, не пустыми. Все, кроме Никиты Кривоноса, заметно покачивались, словно рябинки на ветру. Впрочем, сам Кривонос держался за поленницу.
– Ладно, Никита, забирайте его и в подклеть на княжий двор отнесите, пока он еще на кого-нибудь не кинулся. Завтра разберемся.
– А я ему сказывал: замерзло уже озеро! Откуда в нем сарацины? – вдумчиво сообщил Иван Карбасов. – А он – на князя с мечом! Эно как… Может, Угрюм сам в сарацины подался? Порты бы с него снять, проверить. Да заодно всыпать хорошенько. Чего он бунт-то со смертоубийством затеял?
– Бунт? На атамана покусился?! – заволновалась толпа хмельных ватажников. – На осину его!
– Никаких осин! – повысил голос Егор. – И никаких портов! Никита, велел же – в подпол его тащи. После разберемся.
Однако разобраться самому не получилось. К утру слух о том, что ватажник Угрюм ввечеру попытался убить атамана, успел разбежаться по всему городу, и еще до рассвета на княжий двор стали подтягиваться люди. Кто-то рвался выломать дверь в поруб и казнить предателя за измену, кто-то уверял товарищей в оговоре известного воина; кто желал узнать подробности, а кто пришел просто за компанию: бражки выпить, в толпе потолкаться, на суд и казнь посмотреть. Развлечений-то осенью немного, а тут хоть какое, а событие.
Пьяная вооруженная толпа перед крыльцом дворца могла напугать кого угодно, и поначалу Елена даже порывалась отправить ребенка из дома к каким-то «верным людям» – однако тут же выяснилось, что у князя Заозерского, победителя нескольких военных походов, одного из влиятельных правителей нынешней Руси, нет под рукой даже нескольких ратников, которым можно доверить охрану сына. Ушкуйники, его храбрая ватага – вот они, во дворе, вольные и свободные, каждый себе на уме, хмельные и шумные. Воинов же, что служат Егору, и только ему, трезвых, преданных, готовых в любой миг взять в руки сабли и беспрекословно выполнить отданный приказ, у него попросту нет.
В прошлый год, когда серебра у ватажников было поменьше, а опасностей вокруг – поболее, они кое-как все же несли сторожевую службу и долгих запоев себе не позволяли. Ныне же… Только старая дворня – девки, пожилые слуги, ярыги да взятые в закуп подростки делом, хозяйством и порядком занимались. Впрочем, и их ушкуйники норовили подпоить и угостить.
– Один у тебя боярин, Егорушка, – со вздохом посетовала Елена, передавая младенца на руки кормилице. – Да и тот – Федька бестолковый. Невесть где шляется… Но делать нечего. Идем к миру. Послушаем, чего желают. Милана, шубу!
