6 сентября с двоюродными братьями-сестрами и их друзьями он открыл охотничий сезон. На этот раз у него в руках было самое настоящее ружье. «В первый день, без собак, у меня было четыре трофея, и в другие дни тоже примерно столько же», — сообщает он Эктору Перо в марте 1863 года. Лепеллетье же он хвастается тем, что принес из леса «кролика подлинно гигантских размеров».
С октябрем пришла пора деревенских ярмарок. Поскольку родители дали ему свободу (отец медленно поправлялся), он очертя голову бросился в праздник и предавался веселью до головокружения. По примеру краснолицых крестьян, он прыгал, вертелся, крутился под звуки «оркестра-хаоса»: «сумасшедший кларнет, хриплая труба, невоздержанная скрипка и треугольник в руках неистового ребенка» (из письма Лепеллетье от 4 октября 1862 года). Он понял, что среди девушек кантона юный парижанин может рассчитывать на успех, даже если внешность его не слишком привлекательна. Он заставил танцевать даже мадемуазель Иоль, отец которой был директором школы, вроде школы Ландри. Эти праздники, точнее, эти вакханалии продолжались целую неделю, в течение которой чередовались попойки и умопомрачительные пиры, достойные Гаргантюа и Пантагрюэля, игры, песнопения, конкурсы и развлечения. Можно догадаться, что в такой атмосфере Поль несколько позабыл о литературе (тем не менее он перечитал «Отверженных»: «Это величественно, это красиво, это прежде всего замечательно», — рассказывает он Лепеллетье 16 сентября). Более того, он не написал ни одного, даже самого маленького стихотворения. Зачем? Ему было достаточно маленького леса, где, по его словам, «деревья пишут сонеты и мадригалы растут, как грибы». Он даже не дает себе труда их собрать!
В октябре 1862 года он возвратился в Париж, смирившийся с необходимостью получения диплома юриста, но в глубине души убежденный, что «должность», о которой не переставая твердили ему родители, всегда будет лишь ширмой, и что если уж он и должен сделать себе имя, то не в магистратуре, не в конторе, а в Поэзии. Но как туда пробиться? Маленький провинциал из квартала Батиньоль не знал никого, кто мог бы ему помочь, а у его отца не было никаких связей ни в журналистском мире, ни в среде прочей пишущей братии. Возможно, полезно будет отправлять стихи редакторам журналов; так, сохранилось письмо от 28 октября 1862 года к Этьену Кариа, редактору легкого поэтического журнала вполне парижского духа под названием «Бульвар», с просьбой благосклонно принять двенадцать «юмористических» двустиший, написанных годом раньше. В перекличку с Виктором Гюго, это снова стихи о «Госпоже Смерти», которая все еще вдохновляет поэта, но уже иначе; он ее более не боится, он пылает к ней страстью:
