Чёрно-белая девочка поставила пёструю банку слева от муравчатого полотенца и принялась устраиваться на нём. Когда она замерла, распластавшись вниз животом, вытянув руки вдоль тела и прижав щёку к нагретой махровости, Архипов подкрался поближе, стараясь не попасть в поле зрения невольной модели, достал позолоченный порткрейон — матушкин подарок, талисман, с которым не расставался никогда — и принялся торопливо скицировать на обороте одной из распечаток.
— Вы превосходно рисуете, — негромко раздался сзади хриплый мужской голос. Архипов, доканчивающий очередной набросок, крупно вздрогнул и ощутил, что краснеет: так и не нащупав мелькнувшую тему, запечатлев девочку и в купальнике, и в гидрокостюме, и в леопардовой шкуре, и в русалочьей чешуе, он теперь задумчиво выводил её обнажённой и как раз оттенял ягодицы, плавно переходящие в пучок кальмаровых щупалец; впрочем, и этот образ оказался отнюдь не тем, что требовалось отыскать.
Я сумею всё объяснить, подумал Архипов, покорно оборачиваясь.
— Извините, ежели напугал, — подчёркнуто правильно артикулируя слова, поклонился сухощавый носатый старец в купальных трусиках цвета «последний вздох жако». — Разрешите представиться: Тимофей Гермогенович. — Кожа его была смуглой явно не только от солнца, но и от рождения, а курчавые волосы всё еще были черны как смоль.
— Константин, — протянул руку Архипов, наконец сообразив, что его не собираются обвинять в изготовлении детской порнографии и топить в грязноватом море под одобрительные возгласы отдыхающих. — Очень приятно. Я так понимаю, это ваша внучка? — Он кивнул в сторону дремлющей девочки.
Тимофей Гермогенович вздохнул.
— Угадали, — как-то грустно промолвил он. — Её зовут Кира.
— Красивое имя. — Может быть, она смертельно больна, подумал Архипов, это объяснило бы и её бледность, и печаль старика. Архипов не помнил, что такое чахотка, но почему-то решил, что Кира страдает именно ей. Он захотел подарить страдалице какой-нибудь из её портретов — например, тот, где она в образе ундины, — но вспомнив, какая мерзость изображена на другой стороне листа, передумал. Надо было прихватить чистой бумаги, укорил он себя.
— Мне кажется, я уже видел ваши работы, — Тимофей Гермогенович вновь улыбался, — у вас очень узнаваемая манера. Это случайно не вы иллюстрировали «фонарный» сборник лорда Дансени?
Архипов пару лет назад действительно сотрудничал с «Пионовым фонарём» — питерским издательством, которое специализировалось на качественной литературе мистики и ужасов и поэтому очень быстро обнищало. В ту пору оно микроскопическими тиражами выпускало подарочные издания непопулярных в России классиков жанра, так что Архипов зарабатывал не столько деньги, сколько имя среди знатоков книжной графики — и, видимо, кое-что всё-таки заработал.
