— Ибн Сина сжег Коран! — закричали поставленные в толпе муллы.
— Он сжег Коран! Священную книгу бога!
Огромный огненный вал внезапно вырос перед Али.
В нем плакали и умирали звери и птицы, погибели трава, рассыпаясь в черную пыль. Ветер взвивал эту пыль, и она еще раз умирала в упругом, гудящем, ослепительном огне. Пятясь от огня, Али упал и стал ввинчиваться в землю. Это последнее, что он помнил. Камень — маленький, плоский, с острыми краями, ударил ему в висок.
— Я в детстве с мира урожай собрал… — пронеслись и его Голове непонятно откуда взявшиеся слова. — И Вечность поклонилась мне, как Смерть.
Огонь накрыл его алой шелковой ладонью, огромной, как небо. А потом эту ладонь стерла ночь.
III Молния дружбы, опалившая век…
Русские, английские и австрийские офицеры обучали раньше стрельбе вновь пригнанных бухарских крестьян только по субботам — в степи, за Самаркандскими воротами, на Солдатском плацу. Теперь стали обучать каждый день. 25-го апреля поляки — главное оружие Антанты — перешли в наступление по всей Советской Украине. Вот вот возьмут Киев. «Но у Красных есть Первая конная ар мня, — думает эмир, — 25-я дивизия Чапаева, Кавалерийская бригада Котовского. Неужели с Польшей все рухнет?»
Вчера рядом с эмиром сидел на приеме русский генерал, который лет десять тому назад противился его воз ведению на престол, сказав Николаю И: «Этот Алим-хан едва ли выразит покорность России». Сегодня генерал выражает покорность Алим-хану.
— Напрасно вы тратите время на суд над каким-то Ибн Синой, — сказал генерал эмиру. — И это вместо того, чтобы заниматься свержением Советской власти в Средней Азии!
Алим-хан, чуть улыбнувшись, сказал:
— Был пруд, а в нем жили три рыбы, однодумная стодумная тысячедумная… прешёл рыбак, бросил невод. Поймал тысячедумную, стодумную, но не однодомную…
Сразу Же после приема эмир попросил доложить шел сведения о слепом старике Муса-ходжа — защитнике Али. Оказалось, старик из рода джунгарских ходжей! А что может быть лучше этой рекомендации в благородство крови и духа? Однако старик странный… Не он ли вчера петушится за Ибн Сину, пытаясь отнести от него обвинение в сожжении библиотек Самани?
С. Айни в книге «Бухара» посвятил Муса-ходже целую главу. Правда, рассказ в ней ведется от 1895 года, то есть за 25 лет до описываемых событий. Муса-ходже тогда было сорок. «По пятницам приходил в дом судьи Даниель-ходжи, где служил мой брат, Муса-ходжа, слепой от рождения, — пишет С. Айни. — Одет он был бедно, но опрятно. Чалма сияла белизной, правда, повязывай он ее не по правилам мулл — пышно, с нарочитой небрежностью, а туго, и она казалась маленькой…
