Лепо тоже пригубил ликер. Выглядел каналья подавленно. Чтобы как-то расшевелить француза, я предложил пари.
— Жак, ставлю пять рублей против всех твоих сбережений, что тебя пристрелят, как только мы появимся на улице.
Мосье поперхнулся и закашлялся. Я подскочил к нему и похлопал по спине, добавив:
— Или зарежут.
Лепо отстранил мою руку.
— Шутить изволите-с, сударррь мой!
— И не думал шутить. За сегодняшний день половина из тех, что оказались рядом со мной на улице, мертвы. Так что давай, делай ставку! Или ты не веришь, что выживешь?!
Француз проигнорировал мою затею.
— Сударррь мой, — произнес он, — я вот-с думаю, а ррразумно-с ли оставлять-с вещи Шевалдышеву? Ррразве можно-с доверррять ему? Он же каналья-с?!
— И что ты предлагаешь?
— Я мог-с бы задеррржаться, устррроить все лучшим-с обррразом-с, а потом-с пррриехал-с бы к вам, куда вы укаже-те-с…
— Нет уж, уволь! — ответил я. — Оставлять добро на попечение двух каналий я тем более не намерен.
Мосье вздохнул и развел руками.
— Ну-с, как знаете-с, сударррь мой.
Я вернулся в кресло.
— Ну так как насчет пари?
Француз отмахнулся.
Появился Шевалдышев и сообщил, что сани готовы. Мы направились к выходу. В дверях я пихнул Лепо и спросил, не передумал ли он насчет пари. Каналья фыркнул в ответ. Купец проводил нас к черному ходу и вышел за нами на лестницу.
— Милостивый государь, вы слишком много сделали для меня. Не смею более злоупотреблять вашим радушием. Оставайтесь дома, а мы уж сами спустимся, — заверил я домовладельца.
Он замер, на лице его отразилось сомнение. Для полноты счастья ему хотелось присутствовать при нашем отъезде.
— Но кто-то ведь должен запереть за вами, — произнес он.
Я обнял Шевалдышева и трижды облобызался с ним по русскому обычаю.
— Нынче, любезный, опасно выходить на улицу. Ты уж обожди, пока мы отъедем подальше, — настойчиво рекомендовал я домовладельцу. — Да и затем, вдруг нас полиция увидит. Получится, что ты помог нам скрыться. Шварцу это не понравится. Он и без того с утра смотрел на тебя подозрительно. А так скажешь ему, что тебя мы побили до бесчувственного состояния и бежали.
Мои доводы убедили каналью купца, и мы с Лепо вдвоем отправились вниз. Я шел впереди, освещая ступени свечой. Француз с двумя сундуками кряхтел позади. У самого выхода я ухватил за воротник труп посыльного, оттащил его в сторону и спихнул вниз по лестнице, ведущей в подвал. И почему я сразу не догадался это сделать?
— Что это? — спросил француз, пытаясь в полумраке рассмотреть: с чем это я вожусь?
