[19] из всех этих вопросов.
В конце концов, я решил, что в любом случае история эта так просто не закончится. Следующего претендента на досрочный визит к Главному Повару надо будет допросить с пристрастием прежде, чем подстрелить. Или прежде, чем он меня подстрелит. Кроме того, оставалась надежда, что наши архаровцы[20] что-нибудь вынюхают. Пожалуй, надо будет поведать Шварцу об эльфийке.
Вскоре ко мне вернулся дружище Морфей, которого шельма Лепо спугнул своим отвратительным голосом. Я лишь успел пощупать самую важную часть своего тела — на месте ли? Шрам на левой щеке, слава янычарам, никуда не исчез. Вздохнув с облегчением, я уснул.
Я проспал около четырех часов, а проснувшись, приказал мосье заложить лошадей, чтобы съездить в обержу к Петру Андреевичу и Настасье Петровне и покончить с этой, тяготившей меня, обязанностью.
Едва мы отъехали от дома, как вспомнил я про эльфийку канальи Лепо, который взял в привычку к Настасье Петровне ездить не на запятках, а как товарищ в экипаже рядом со мной. Я постучал в стенку, кучер Данилка заглянул внутрь, и я приказал ехать сперва на Съезжий двор[21] к полицеймейстеру Шварцу. Французу я ничего не сказал о том, зачем изменил маршрут, надеясь, что для него будет приятным сюрпризом остаться в участке и давать объяснения по поводу ночной гостьи.
Мы приехали удачно. Шварц как раз освободился и принял меня. Прежде чем я начал говорить, полицеймейстер вызвал в кабинет помощника.
— Надворный советник Развилихин, — представился тот.
Это был здоровенный детина, одетый не в мундир, а в щегольский, сшитый по последней моде сюртук. В его движениях чувствовались ловкость и пластика очень сильного человека. И в то же время что-то в его облике казалось мне странным, но что именно, я не понимал.
Шварц выслушал мой рассказ без особого интереса.
— Так, значит, говорите, всю квартиру перевернула и ничего ценного не взяла? — спросил он.
— Именно так, — ответил я.
Физиономия Шварца выражала явную досаду, словно он заранее знал, что ничего ценного моя информация не содержит. Впрочем, он вызвал Лепо и записал название трактира, где тот подцепил эльфийку. На этом аудиенция закончилась.
Мы вышли на улицу. Когда Лепо закрывал дверцу кареты, я успел заметить детину Развилихина, садящегося в небольшую коляску. И я понял, почему этот полицеймейстер показался мне подозрительным.
— Какой-то странный цвет лица у этого Развилихина, — поделился я наблюдениями с мосье.
