Итак, с чего все пошло? Как складывался «тот или иной коллектив»? Что надоумило его обособиться и противопоставить себя всем? Что за импульсы солидарности и самоутверждения подчиняют себе волю людей, заряжают их безумной целью, завлекают в пучину неизвестности — на кровопролития, торжество победы и позор поражения, из чего выковывается этнос, чтобы потом когда-нибудь пробил и его последний час и он сгинул, оставив по себе воспоминания или ничего не оставив?
Гумилевский этнос, как и адаптивный тип, не узко-расовой принадлежности, а другой, более поздней. Он уроженец и отражение вмещающего ландшафта, приноравливаемого к себе.
«Историю… можно разделить на историю природы и историю людей, — писали К. Маркс и Ф. Энгельс — Однако обе эти стороны неразрывно связаны; до тех пор, пока существуют люди, история природы и история людей взаимно обусловливают друг друга»[3]. Мысль эта — ключ, в котором написаны «сюиты». Переплетают, оплодотворяют, прорастают друг друга биологическое и социальное, чтобы родился и вызрел самостийный, ни на какой не похожий, самолюбивый, гордый, поворачивающий колесо истории этнос. Еще раз: откуда исходят импульсы этнического самоопределения? Разряды каких конденсаторов наэлектризовывают единством конгломераты людей, разрозненно преследовавших каждый свою частную цель? Почему этнос возник? Почему угас?
Когда б не встряски, не толчки, не сбои в биосфере, изнутри и снаружи, из космоса, «свободная энергия живого вещества должна была бы свестись к нулю». Аномалии и эксцессы в природе — силы, по крайней мере, запускающие процессы этногенеза.
Прихотью распределения холода и тепла, воды и суши, света и тени, вершин и низин заведены па нашей планете самые разные коллекции питающихся. В каждом природном окружении коллекции эти соединились взаимной необходимостью, притерлись, притерпелись, прижились. Если посмотреть сверху, с высот научных абстракций, вся палитра жизни может представиться трепещущими сгустками энергии. Для нее придумано особое название — биохимическая энергия. Она пульсирует и переливается, вспыхивает и опадает, подобно игре огня в камине. Ее возбуждают аномалии и эксцессы; скажем, перемена расписания дождей. Кто-то при этом неизбежно лишится привычного комфорта и вступит в пору забот и тревог.
Перепады биохимической энергии чувствительны человеку, заставляют его что-то предпринимать, ведь со всем «био» он в изначальной родственной связи. Так вот, «эффект, производимый вариациями описанной энергии, открыт нами, — заявляет Гумилев, — и описан как особое свойство характера, названное нами пассионарность…» Особый пункт этого открытия заключается в том, что импульсы таинственной энергии идут путями неисповедимыми. Они порождают «непреоборимое внутренне стремление к деятельности, направленное на достижение какой-либо цели, причем она представляется данному лицу ценнее даже собственной жизни».
