Наконец Сергей Эфрон получает аттестат – с одними тройками. Местная феодосийская газета от 19 июня 1914 года сообщала: «Из экстернов феодосийской мужской гимназии уцелел один г-н Эфрон. В его судьбе принимал участие весь город». Так значит, и троечный аттестат получен не без участия влиятельных людей («весь город» принимал участие)? Тем не менее Марина восхищена мужем. «Его аттестат зрелости – прямо геройский акт», – пишет она Вере Эфрон.
Отношения между супругами по-прежнему безоблачны. Вот сценка, записанная Мариной в дневнике 12 мая 1914 года. Сергей занимается в доме своего феодосийского знакомого, Марина вместе с директором гимназии и его другом – французом заходят за ним.
– Вы еще занимаетесь?
– Да, я кончу через полчаса.
Марина сообщает, куда они направляются, и приглашает мужа прийти туда же.
– Отлично.
– Ну, до свиданья, Сереженька!
– До свидания!
И тут между французом и Мариной происходит следующий диалог:
– …какие бывают прекрасные мужья и чудные жены. Да я, если бы узнал, что моя жена ушла с двумя какими-то мужчинами, не знаю, что бы сделал. А он только посмотрел своими прекрасными глазами – и т<а>к просто – «до свидания».
– А к<а>к же еще? Я совсем не понимаю ревности, ревную только к моей дочке. Я твердо уверена, что человек, знающий меня до конца, будет любить меня больше всех. Но не все знают, потому не все и любят.
– Разве можно знать до конца?
– Можно.
– Никогда!!! Можно много лет прожить с человеком <…> и все-таки ничего не знаешь.
– А можно узнать с первой минуты, – просто чутьем.
Глава 2 Петр Эфрон. Софья Парнок. Осип Мандельштам. Тихон Чурилин. Снова в Коктебеле. Плуцер-Сарна
В 1913 году вернулся из эмиграции старший брат Сергея – Петр Яковлевич Эфрон. Потерявший маленькую дочь, переживший развод с женой, которая его оставила, больной туберкулезом. Цветаева впервые встретилась с ним летом 1913 года, когда ненадолго приехала по делам из Крыма в Москву. Братья были очень похожи. Встреча произвела на Цветаеву неизгладимое впечатление:
…шаги вдали.
Скрип раскрывающейся двери —
и Вы вошли.
И было сразу обаянье.
Склонился, королевски-прост. —
И было страшное сиянье
Двух темных звезд.
И их, огромные, прищуря,
Вы не узнали, нежный лик,
Какая здесь играла буря —
Еще за миг.
Я героически боролась.
Мы с Вами даже ели суп! —
Я помню заглушенный голос
И очерк губ.
И волосы, пушистей меха,
И – самое родное в Вас! —
Прелестные морщинки смеха
У длинных глаз.
Я помню – Вы уже забыли —
Вы – там сидели, я – вот тут.
