— Мне удобно.
— Не сомневаюсь. Знаете что? Давайте мы все постоим.
Кассандра Котри, которая вскочила со стула при появлении Менеджера и теперь опускалась обратно, приостановила снижение.
— Не возражаешь, Касси?
— Разумеется, нет.
Касси. Прежней для меня ей не быть.
Менеджер подошел к окну и раздернул шторы. Я сощурился от яркого света. Я едва мог выделить его лицо.
— Я несказанно рад вас видеть, доктор Нейман. Мне искренне жаль, что мы знакомимся только сегодня. — Он не смотрел на Кассандру Котри, но боковым зрением я заметил, что та напряглась; происходил некий безмолвный обмен информацией на уровне менеджеров. — Я лично заинтересован в вашем проекте. Это не единственный… каравай, на который мы разинули рот; караваев, конечно, много — гипотетических караваев, но ваш поразил мое воображение. Масса вещей, которыми мы занимаемся, доктор Нейман, подразумевает постепенное усовершенствование. Мы делаем то же, что и год назад, но немного лучше. Вы, люди из лабораторий, предлагаете парализующую звуковую волну, какой никогда не бывало, но полиции не нужно звуковое оружие. Им нужны тазеры. По сути, им хочется тазеров, к которым они привыкли, которые прошли все проверки и были одобрены заинтересованными акционерами, только стали чуть легче, дешевле и надежнее. Поэтому мы берем чудесное новшество, явившееся из лабораторий, и сводим его к постепенному улучшению. Лично меня это угнетает. Честное слово. Мы заслуживаем большего. Иногда, доктор Нейман, когда я еду на работу и вижу надвигающиеся корпуса, мне приходит в голову мысль: «Почему мы не делаем большего? Почему мы не изменили правила игры? Почему мы не правим миром?» — Он хохотнул. — Это так, для красного словца. Но вы понимаете, что я имею в виду. У нас есть мозги. У нас есть производственные мощности. Есть сеть. Но мы всего лишь компания. Весьма уважаемая компания, не имеющая равных в истории технического прогресса. Мы все должны этим гордиться. Но мы должны и стремиться к большему. Перерасти компанию, которая просто делает то, чего хочется потребителям. И вот о чем я думал: «Что, если сказать им? Ну, мы заявим, допустим: „Знаете что? Вы возьмете гребаную звуковую пушку. Потому что это настоящий прорыв в технологии, и вы оцените это сразу, достаточно просто взять. Вы привыкнете к утечке звука, реверберации, разрушению костей и прочему. Просто возьмите гребаную пушку“». И я действительно верю, доктор Нейман, что, если мы так поступим, до людей начнет доходить: надо же, эти ребята из «Лучшего будущего» знают, о чем говорят. Прикиньте, нам не нужно задумываться о наших потребностях. А нам не придется писать инструкцию: мол, каждый тазер должен идти в комплекте с ремешком длиной ровно в двадцать восемь и одну десятую дюйма, а если он, не дай бог, окажется длиной в тридцать, на нас свалится десяток совещаний, нам оборвут телефоны и, может быть, придется отозвать весь заказ. Им достаточно просто прийти к нам и спросить: «Что вы имеете предложить?» И мы им скажем. Мы им скажем. — Менеджер отечески положил руку мне на плечо. — Вот что мне нравится в вашем проекте. Он меняет правила игры. Мы обойдемся без анализа спроса на Лучшие Глаза. Нам не нужно носиться и опрашивать потребителей — дескать, сколько вам требуется Лучшей Кожи и в каком виде. Эти товары сами создают рынок. Они сажают нас в кресло водителя. И самое прекрасное здесь, доктор Нейман, — поразительна ирония — в том, что
