— А-ах, поганцы! — выдохнул Акинфий и кинулся к рулевому. — Заворачивай! К берегу!
Третий струг тоже прошел благополучно окаянное место, но и ему просигналили пристать к берегу, где уже метался Акинфий.
— Пушки! Мать-перемать! Царевы пушки!
— Двенадцать человек утопло, — хрипло говорил мокрый насквозь рулевой с погибшего струга.
— В воду! Все в воду! — кричал Акинфий. — Железо доставать!
— Утопнем все, Акинфий Никитич, — робко возражали ему. — Разве в таком омуте достанешь?
— Все в воду! — И Акинфий первым начал раздеваться. — Что стоите? Веревки давай! Или я вас тут всех в гроб загоню! Давай! Пошел!
Оп перебросил через руку моток веревки и ринулся в воду.
— Двенадцать невинных душ загинуло, а ему железа жалко, — вздохнул лоцман Чернояров, но тоже стал раздеваться. Следом за ним — другие.
Скоро в стремнине барахталось множество людей. Выбивались из сил, стараясь нырнуть на дно и подцепить веревками стволы пушек. Обессиленные выбирались на берег, падали в изнеможении на прибрежную гальку, взахлеб дышали.
— Еремей утоп, — слышался чей-то голос. — Нырнул и не вынырнул.
— И Антон Черенок утоп.
— А ему всё мало, душегуб проклятый.
— За свой барыш он нас всех тут перетопит!
— Что разлеглись? — заорал Акинфий, выбираясь на берег. — Масленица вам?! Паскуды! Царево добро сгибло! Труда сколько!
— Давай, давай, дармоеды! За что хозяин вам денюжки-т платит! — в тон Акинфию ярился приказчик Крот и размахивал нагайкой.
— Ты, милок, нагаечку-т убери. Ить она тож тонет, нагаечка-т…
— Акинфий Никитич! — подбежал испуганный Лиходеев. — Там Пантелей помирает!
Акинфий пе сразу понял, потом тяжело побежал к стоявшему у берега стругу.
…Пантелей лежал на ковре и подушках. Он задыхался, и на губах пузырилась кровавая пена. С ненавистью посмотрел на склонившегося над ним Акинфия.
— Уйди, вампир! Ты что же творишь, а? Что ж ты людей замучил?! В рудниках… на заводе… в лесу… Все мало тебе, мало…
— А ты думал, железо святым духом делается, — нахмурился Акинфий. — Дело это грязное, потное, огня требует. А лесов здесь столько — птица не облетит! А что люди гибнут, так ни в одном большом деле без того не обходится, Пантелеша…
— Душегуб ты! Чем ты боярина Кузовлева лучше? Я вот ему про серебряну жилу не сказал и… тебе не скажу. Вот тебе! — И Пантелей показал Акинфию кукиш. — Пущай лежит, чтоб ваши ноги туда поганые не ступали. И про рудные места новые, что открыл, тоже не скажу. Выкусите!..
Пантелеи задохнулся, кровь алой стрункой потекла из уголка рта. Он захрипел, упал на спину и затих. Глаза остекленело устремились в небо.
