Каменные отроги синели вдали, словно горбы подземного мамонта. К исходу дня дорога вывела на крутой скалистый берег реки Чикман, которая прорезала Чикманский камень. В урочище Молчан был ямской двор для смены уставших лошадей. Марья присела на поваленное дерево, любуясь чистыми быстрыми струями, бурлившими меж камней. Ноги гудели после трудного перехода, но на сердце было легко и покойно. Облака на вечернем небе громоздились белыми перинами. Ветер с реки обдувал раскрасневшееся личико девушки, отгоняя постылый гнус.
На берег вышел пятидесятник с несколькими стрельцами. Бабинов взялся показать московским людям, как в здешних реках ловят хариуса. Он срезал длинное гибкое удилище, прикрепил на конце тонкую нить, сплетенную из белого конского волоса, и закинул в воду крючок, не заботясь о том, чтобы насадить на него приманку. Не успел крючок с медной блесной коснуться бурной струи, как его схватила серебристая рыба. Бабинов ловко вымахнул ее из реки на гальку. Пятидесятник, забыв свой чин, запрыгал на берегу, хлопая руками по бокам. Он схватил удилище, закинул блесну, но она застряла между мокрых камней на речном перекате. Бабинов засмеялся и принялся объяснять пятидесятнику хитрости рыбной ловли наметом.
Марья решила прогуляться по берегу. Бабинов крикнул вослед:
– Государыня, в полуверсте речушка Талица. Не ходи далее! Там болванное место. Не приведи Господь, вогуличи объявятся.
Пятидесятник, увлеченный любимым занятием, ничего не сказал, а стрельцы, наблюдавшие за ловлей, даже не повернули голов. Марья скрылась за поворотом. Ей не верилось, что она впервые за последние полгода осталась одна. Никто не ловил предупредительно взглядов царицы, не бросался выполнять ее повеления. От нечаянной свободы кружилась голова. Пробираясь через бурелом, она дошла до устья речушки, наверное, той самой Талицы, о которой говорил Бабинов. Через речку можно было перебраться по камням, не замочив ног. Вскоре Чикман сделал резкий поворот на юг. Сверху было слышно, как бурлит стремительная вода, прижимаясь к береговым скалам.
Марья с удивлением увидела, что на скалистом берегу устроен частокол. На кольях были насажены черепа оленей. Обойдя вокруг частокола, девушка нашла низенькую калитку и, согнувшись почти пополам, проникла внутрь. Посредине поросшего травой двора высился крошечный амбарчик на двух суковатых пнях. Точь-в-точь как избушка на курьих ножках из сказок, которые она любила слушать до московской осады. Потом, когда в Кремле появились ляхи и немцы, было уже не до сказок. В стенке амбарчика имелось отверстие. Марья заглянула внутрь и увидела деревянную куклу, обряженную в меховую одежду.
