Опустив голову, Зб меланхолично уставился на палец, посозерцал его, несообразно длинный и тонкий, потом вдруг резко подхватил ручищами-кранами тощую фигуру диспетчера под мышки и, качнув для разгона в сторону, легко перебросил через высокую серебристую ограду.
— Теперь я вам быстро отвечу, нюхи-вонюхи, — загремел окончательно пришедший в себя Зб, приграбастывая оставшихся перепуганных терцетчиков. — Ни один приличный профсоюз не позволит директориуму сесть себе на шею и прибавку вымогать не станет — он ее потребует. Откажут — трудяги откажутся пахать. Это законная форма борьбы за свои права, разве нет, севесеки? Так что ж вы на меня вешаете?
— А рытвины? А завалы? — с трудом высвобождаясь из могучих объятий, неуверенно справился старший.
— Давай пролетим по трассе на техничке, найдешь — сам пойду сдаваться деповскому реве, расскажу, какой я негодяй и какой ты замечательный подревешник.
— Завалы можно разобрать… после аварии, — не сдавался толстяк.
— Правильно! — приглушенно донеслось вдруг из-за стены. — А рытвины еще проще засыпать.
— Пустышка! — спокойно сказал в стену гигант. — А еще диспетчер. Разве пластик-114 можно засыпать?!
— А цистерна-то вот она! — торжествовал невидимый правдолюб. — Хотел следы замести — не выйдет!
Обходчик заразительно, как в начале собеседования, рассмеялся.
— Цистерна сактирована, можешь проверить в конторе дистанции.
— Но причина аварии наверняка не выяснена. И я докажу, что причина — это вы, вредитель Зб!
— Да, указана ли в акте причина аварии? — Старший терцета нахмурился.
— Хотите к нему? — простодушно спросил гигант, кивнув на ограду. — Тем же манером. А, гиены? — И шагнул навстречу.
Утро, как и предполагали, выдалось зябкое, до восшествия дарителя жизни на полуденный престол, когда накаленный ультрафиолетом воздух лениво перекатывается видимыми клубами, было еще далеко. Надели пуховые комбинезоны, закинули за спины оптические арбалеты, вошедшие в охотничью моду по причине экологической чистоты и бесшумности, закодировали входной люк мощного вездеплава, в салоне которого с комфортом переночевали, и потопали напролом — торить тропы тут было некому — сквозь дикие ягодники, вяжущие ноги высокие травы, цепляющие за туловище, а то и за шею лианоподобные ветви узкоствольных деревьев-цветников — прямиком к давнишнему своему знакомцу, семиконечному озерку-красавцу, упрятанному в ожерелье крутолобых холмов-франтов, похваляющихся пышными нарядами то ярко-фиолетовой, то белой, то желто-красной растительности.
