— Обижаешь! — с готовностью откликнулся он. — Что это за дом — в пять этажей? Строить — так строить!
В салоне кто-то крякнул.
— Вообще-то мы… а-а… сначала как бы в семь этажей хотели, да… — прозвучало из тёмного чрева иномарки.
Игнат залился румянцем.
— Это я чтоб не сглазить, — шмыгнув носом, пояснил он тому, кто сидел за рулём.
— А ваш… а-а… коллега… как бы тоже — да? — по очистным сооружениям? — поинтересовался незримый водитель, бывший, надо полагать, ещё и владельцем пятиэтажника.
— Сущностям, — поправил Игнат. — Сооружения — это у вас тут. А у нас в астрале — сущности.
— Так, может, он тоже… а-а… примет участие?.. Я бы заплатил…
— Только в качестве консультанта, — поспешно сказал Портнягин.
Грешно было упускать такой случай. Заодно посмотрим, как работает поднаторевший в колдовском ремесле Игнат, ума наберёмся… Дело в том, что в отличие от своего бывшего одноклассника, сразу подавшегося в ученье, Глеб вынужден был сначала отдать долг государству, отбыв полтора года в местах не столь отдалённых.
* * *
Удивительно, но изнутри особняк казался больше, чем снаружи. Сначала хотелось сравнить его с городом, потом — со страной, и наконец — с отдельно взятым мирозданием. Лестницы, лестницы, этажи, подвалы, котельная, два лифта… И куда ни загляни, всюду чувствуется заботливая рука дизайнера: в меру навороченная обстановка, комфорт, чистота. Даже те отсеки, которым отделка только ещё предстояла (скажем, нижний уровень двухъярусного подвала, где намеревались оборудовать тир), не выглядели устрашающе, как это часто бывает с незавершёнкой. Возможно, причина тут заключалась в том, что планы владельцев уже воплотились ментально и стали почти зримыми.
Но главное, конечно, астральный микроклимат. Если не вспоминать о напастях, одолевавших деревню Потёмкинскую, работу неизвестного экстрасенса следовало признать шедевром. Переступив порог, ты не просто попадал из жары в прохладу, ты попадал из отрицательной энергетики страны в положительную энергетику особняка.
Приятное впечатление производили и хозяева. Холёный упитанный Кирсан Устинович вёл себя с мягким барственным достоинством, ничуть не напоминая хамоватого нувориша. Правильная речь: никаких «типа», никаких «бля» — всего три связки, три вполне интеллигентных слова-паразита: величественное «а-а…», осторожное «как бы» и исполненное лёгкого сомнения «да».
— Вот, прошу любить и жаловать, моя… а-а… как бы супруга, да?..
Осанистая Полина Леопольдовна отнеслась к молодым колдунам также вполне благосклонно.
