— Но бабочки… — начал было я…
— Никаких бабочек в Древнем Риме не было и быть не могло!
В классе повисла глубокая тишина.
На лицах кое-кого из мальчишек я увидел сильное желание поднять руку и спросить, в каком году изобрели бабочек.
— Синьор учитель, — инспектор повернулся ко мне, — вы совершенно не умеете преподавать рисование. То, что рисуют ваши ученики, — это какие-то каракули!
С этими словами он взял наугад один рисунок.
— Это чей? — спросил он. — Кто из вас Мартинелли?
Мартинелли, дрожа, встал из-за парты и, онемев от испуга, моргнул глазами, давая понять, что он и есть Мартинелли.
Потрясая рисунком, на котором был изображен зимний пейзаж с заснеженными горами и крышами и как по волшебству выросшим посреди площади деревом, усыпанным разноцветными цветами, инспектор стал кричать:
— Разве зимой, под снегом, цветут деревья? Когда цветут деревья, а?
— Весной! — хором ответил класс.
— Правильно, молодцы. А ты, Мартинелли, ты видел хоть одно цветущее дерево зимой?
— Видел, — ответил Мартинелли.
— Это где же? — чуть не подпрыгнул инспектор.
Тут Мартинелли разрыдался, потому что не знал, что ответить, но он-то и правда видел, он был в этом убежден.
Я незаметно прошептал ему: «Тсс, не плачь», — давая тем самым понять, что верю в его дерево.
Инспектор попрощался со мной очень сухо:
— Синьор учитель, вы должны усерднее исполнять свои обязанности. Учить детей рисованию — серьезное дело. Сделайте так, чтобы в следующий раз я не увидел здесь никаких цветущих кустов посреди зимы!
Когда он вышел, воцарилась полная тишина. Подождав немного, я спросил:
— Мартинелли, ты и вправду видел это дерево?
— Синьор учитель, видел! Красивое такое, огромное, всё в цветах… Вы мне тоже не верите?
— Верю, — ответил я.
И Мартинелли расплылся в широченной улыбке.
Все остальные тоже заулыбались. Нам, взрослым, чтобы увидеть что-то прекрасное, нужно, чтобы оно было прямо у нас перед глазами, дети же, наоборот, видят красоту всегда — их воображение, мечты их и желания так живы, так сильны, что становятся реальностью. Мартинелли действительно верил в то, что видел цветущее дерево среди белого снега, под серым-серым небом.
— Ребята, — обратился я к классу, — синьор инспектор, конечно, прав: зимой на деревьях не растут ни цветы, ни листья, но если вы без них никак не можете обойтись, то так и быть, пусть будут — всю ответственность я беру на себя.
На партах лежали цветные карандаши и бумага для рисования.
— Рисуйте!
— Синьор учитель, — отозвался из-за парты Мартинелли, — можно мне нарисовать дом с красной-красной крышей?
