— За что боролись, на то и напоролись, — прокомментировал ударник из оркестра.
— Ладно, — сказал Тихомиров, — начинаем репетицию.
— Нет, не начинаем, — возразил Ильин. — Я, Вениамин Ильин, лауреат двенадцати районных, семи областных и одного всероссийского конкурса, требую срочно сообщить об этом событии в райком партии. И пусть райком немедленно вызовет комиссию из области.
— Ну да, — сказал Буянов. — Уборочная в разгаре, в райкоме только до тебя и дело. Сейчас хлеб самое главное.
— Если самое главное хлеб, тогда извиняюсь, — Ильин снял галстук и направился к двери.
— Что будем делать без лауреата? — спросил ударник.
— Отменяем репетицию, — сказал Тихомиров.
Писатель медленно подошел к дому. А на крыльце его уже поджидал Михаил. Он улыбался. Писатель попытался его обойти, по через мгновение уже летел с крыльца. Тут же выбежала Анна.
— В чем дело? — встревоженно спросила она.
— Да о литературе с писателем поговорили, — безмятежно улыбнулся Михаил.
— Может быть, ты все-таки уедешь? — жалобно спросила Анна.
— Уеду, — сказал Михаил. — Завтра с утра. Оформлю отпуск за прошлый год и к обеду вернусь. Я буду бороться до конца…
У тракторов, на поле, когда подъехали Тихомиров и писатель, никого не было. Тихомиров озабоченно посмотрел на часы.
— Витьку я в район отправил. В раймаг черные костюмы с жилетками завезли. Витька осенью женится. А сейчас без жилетки и жених не жених. Но где же Венька и Пехов? На них это не похоже.
— Может, проспали? — предположил писатель.
— Я с ними десятый год работаю, и ни разу не проспали. Может, что случилось? — Тихомиров направился к мотоциклу.
Писатель сел на заднее сиденье, и они понеслись обратно в деревню.
Пехова они застали дома. Он сидел на крыльце и курил.
— Куришь? — спросил Тихомиров.
— Не только, — ответил Пехов, — еще и думаю.
— О чем же? — спросил Тихомиров.
— А вот думаю опять к жене вернуться, — сообщил Пехов.
— Как это? — испугался писатель.
— Жалко мне ее. Сегодня проснулся и подумал: лежит дома одна и плачет. Теперь же она одна на всю жизнь. Кто на ней в сорок пять лет-то женится! Никто.
— Но вы же любите Алевтину, — возмутился писатель.
— Люблю, — подтвердил Пехов. — А жену жалко. И к своему дому я привык. У Алевтины совсем другие порядки. Дома мне утром щи, картошка с мясом, а если яичница, то с салом и из пяти яиц, работа ж тяжелая. А Алевтина мне только два яйца в неделю. Говорит, в яйцах холестерину много, а в моем возрасте это вредно. Может, и вредно, а я всю педелю голодный хожу. Неизвестно, что хуже!
