— Атака, — опять сказал Фоменко, выбирая себе взглядом транспорт побольше, вот этот, кажется, самый большой, и хриплым голосом спросил: — Штурман, второй в ордере — наш, идет?
— Идет, — ответил штурман.
Разорванные облака закрыли на мгновение плексиглас перед Фоменко. Потом транспорт вновь открылся. Оттуда и с других транспортов и с кораблей сопровождения к ним потянулись изгибающиеся цветные трассы.
— Вправо, командир! — сказал штурман по СПУ. — Еще доверни чуть вправо.
В это мгновение снаряд разорвался перед Фоменко. Снаряд разорвался, и все сразу вспыхнуло вокруг. Но вперед было видно и вниз было видно.
— Горим, командир! — сказал штурман. — Чуть вправо, чуть-чуть!
— Прощай, штурман, — сказал Фоменко. — Прощай, друг!..
— Еще доверни, — попросил штурман. — Прощай!..
— Сбрасывать нет смысла! — сказал Фоменко. — Прощайте, товарищи!..
Пламя ударило ему в лицо. От копоти он задохнулся и закашлялся и так кашлял все последние мгновения своей жизни. Но эти мгновения все сразу кончились. Все сразу — беззвучно и навсегда.
Пылающий Мак-первый ударил всей своей массой, помноженной на скорость, немного ниже ватерлинии транспорта в десять тысяч тонн водоизмещением, и транспорт тут же распался на две половины.
Выли сирены оставшихся транспортов.
— Штурман, видишь? — спросил Плотников по СПУ.
— Вижу, — сказал Веселаго.
— Принимаю командование, — сказал Плотников, и тотчас же все «маки» услышали его протяжный окающий голос: — Внимание, Маки! Я Плотников, я Плотников! Я Плотников. За мной! Ближе, ближе, смелее, вперед, спокойнее. Атака! Атака! Атака!..
Торпедоносцы вышли на второй круг. Эсминец и конвой вытягивались левее транспортеров. Опять ударила артиллерия, окружая военный корабль белой, казалось, шипящей стеной. Кричали транспорты. Низкий, как бы распластавшийся, размалеванный под волну эсминец ударил главным калибром.
— Чуть влево, Сергуня, — сказал Веселаго. — Вот так, так держать!
— Товарищ командир, бензин течет, — сказал Пялицин.
— Знаю. Внимание, Маки. Я Плотников. Я Плотников. Атака! Атака! Атака!
В это время из левого мотора вырвалось пламя и быстро охватило левую плоскость.
— Сережа, горим! — крикнул Веселаго.
— С курса не схожу, — ответил Плотников. — Инженер, вы в порядке? Пялицин, позаботьтесь об инженере!
— В порядке! — крикнул Курочка.
Его маленькое смехотворное личико было совсем белым. Он ежесекундно протирал очки и смотрел вниз, но там ничего не было; кроме стылого, близко, под самым брюхом машины, несущегося моря. Пялицин сидел из полу, ему не за что было держаться, и он держался за унты инженера.
