— Спасибо, — мы идем к выходу, и чемодан гостя несет сам атташе. Моя машина — белый «Хундай» — стоит на стоянке. У меня нет дипломатических номеров, чтобы мне разрешили ставить автомобиль ближе к зданию аэропорта. И поэтому мы довольно долго идем к моему автомобилю. Я открываю багажник, Лернер закидывает туда чемодан гостя, жмет ему руку на прощание и дает мне свою визитную карточку. Кажется, он еще что-то сказал гостю, но я не расслышала, что именно. Яков Аронович садится рядом на заднее сиденье.
— Я не люблю ездить на переднем сиденье, — поясняет мне гость.
У каждого свои причуды. Я усаживаюсь за руль и осторожно выруливаю машину со стоянки. Мы выезжаем из аэропорта, и машина, набирая скорость, несется по трассе. Я молчу, даже не представляя, как начать беседу.
— Город сильно изменился, — помогает мне Гольдфарб, — я бывал здесь еще в восьмидесятые годы.
— Еще как, — оживляюсь я, — вы сами все увидите.
— Мне сообщили, что вы сотрудник, действующий под прикрытием, — сразу уточняет гость.
— Верно. Но я действительно работаю в институте литературы и даже успела защитить кандидатскую диссертацию.
— Похвально, — говорит Яков Аронович, — очень похвально. Литература относится к вечности, хотя шпионаж тоже почти вечное занятие. Но наши имена не остаются в истории, тогда как имена великих поэтов и писателей будут жить вечно. Как вас правильно называть?
— Можете просто Кеклик.
— Что это означает?
— Перепелка. Каменная куропатка. Нечто в этом роде.
— Красиво, — улыбается Гольдфарб, — потом расскажете мне подробно свою жизнь.
Он разговаривает со мной и следит за выражением моего лицо через зеркало заднего обзора, в которое я тоже смотрю. И поэтому видит несколько удивленное выражение моего лица.
— Не удивляйтесь, — предлагает гость, — я должен четко представлять, с кем именно я буду работать. Нам ведь предстоит проработать вместе почти два месяца. Кажется, ваш конкурс «Евровидения» состоится в конце мая?
— Да.
— А сейчас только начало апреля, — напоминает Яков Аронович, — срок более чем достаточный, чтобы мы успели подружиться и поссориться.
— Поссориться тоже?
— Обязательно. Иначе не будет вообще никаких результатов. Наша работа не терпит рутины и единообразия во мнениях. Чем больше мнений, тем лучше. Я имею в виду не только разведку, но и литературу.
Кажется, мне нужно будет привыкнуть к его своеобразному мышлению. У меня почему-то не работает радио. Я пытаюсь найти хоть какую-то музыку, но слышу только хрип.
