Из дома в кино Тоська ехала в автобусе, и ей показалась томительной эта дорога. Сейчас они шли пешком и не пришли, а прилетели к Тоськиному дому. Они походили еще вокруг, поболтали, и Тоське почудилось, что время везде, на всех часах — и на столбе под фонарем, и на руках у прохожих, и в домах — остановилось, пока Олег вдруг не спохватился и не сказал, что он человек военный, не свободный и увольнительная у него кончилась, а завтра утром он уезжает в Энск, где и служит.
Он пожал Тоськину холодную, лодочкой, руку и сказал, чтоб она ему написала в Энск, главпочтамт, до востребования, потому что он часто ездит в командировки со своим начальником и в части письма могут потерять, пока он ездит.
Тоська кивнула, и Олег побежал за уходящим автобусом, догнал его, успел запрыгнуть и помахал в заднее овальное стекло. Она стояла ошарашенная. Будто ничего этого и не было, будто все ей показалось. Еще три часа назад она ничего не знала и не ведала и вот первый раз в жизни шла под руку с парнем, смеялась с ним, говорила о каких-то пустяках, верила ему и не боялась его. А теперь он исчез. Никого нет. Как во сне.
Укладываясь спать, Тоська в одной рубашонке подошла к зеркалу. На нее смотрела некрасивая коротышка. Настоящий обрубыш.
Нет, это просто так, — решила Тоська, это все ерунда, и сегодняшний вечер значит не больше, чем вчерашний сон. На душе у нее снова стало горько.
Мать страдала бессонницей и слышала, как долго ворочалась Тоська на своей кровати.
Тоська твердо решила забыть про Олега, но забыть она его, конечно, не могла, и все чаще и чаще в голову Тоське приходила мысль написать ему до востребования. Ведь не может же быть, чтобы Олег все забыл, забыл тот вечер, думала она. И мучилась от того, что сама ничего не может решить.
Надо было кому-то рассказать про Олега. Матери Тоська говорить не хотела, и так она все жалеет ее. Оставалась Нюра. С того дня, как, подставив лицо солнышку, Нюра пожалела Василия, она стала казаться Тоське чуточку другой. Не такой резкой и совсем не каменной. Тоська рассказала Нюре про Олега, рассказала неумело, путаясь и краснея, но Нюра, добрая душа, Тоську поняла.
Им тогда обеим влетело от Нины Ивановны, потому что вместо того, чтобы разносить почту, они свернули в скверик, сели там на лавочку, спрятанную в самой чаще, и проговорили целый час, а может, и больше. Потом, правда, они спохватились и помчались на свои участки, но все равно здорово опоздали, и Нина Ивановна, почуяв, что тут что-то неладно, не могли лучшие почтальоны просто так на час опоздать с доставкой, крепко их отругала.
