И последняя строчка:
«…Несмотря на недостатки, обладает волей и будет хорошим солдатом. Предприятие просит направить Гагарина Юрия Павловича в авиационные подразделения».
Юрка сорвал с головы шляпу и запустил ее высоко в небо. Шляпа спланировала на заводскую крышу.
— Ты чего, Юрка?
— Пусть в ней воробьи гнезда вьют, у меня теперь пилотка будет! — крикнул он и помчался по асфальтовому заводскому двору, цокая каблуками…
Провожали Юрку всей бригадой. На вокзале Матвеич вручил ему кусочек нашего проката. На нем были выгравированы слова из солдатской песни:
Путь далек у нас с тобою,
Веселей, солдат, гляди.
И подписи всей бригады. А прокат — с нашего нового стана, от первой нормальной ленты. «Подковали» мы все-таки «блоху».
Пришла на вокзал и Анка.
Они с Юркой отошли на минуту в сторонку, а потом сразу вернулись. Анка пожала ему руку и сказала не своим голосом:
— Будь удачлив, старик!
Вечером я рылся в своих тетрадках и вдруг остановился. Вот смешно! Я нашел стихотворение. На уголке стояла буква А. Значит, Анке. Я выписал его из книжки тогда… После того вечера… Я шел один и смотрел все время на небо. А дома листал стихи. И увидел это — о березе. Об Анке.
Ее к земле сгибает ливень.
Почти нагую, а она
Рванется, глянет молчаливо —
И дождь уймется у окна.
И в непроглядный зимний вечер,
В победу веря наперед,
Ее буран берет за плечи,
За руки белые берет.
Но, тонкую, ее ломая,
Из силы выбьются… она,
Видать, характером прямая,
Кому-то третьему верна.
Я усмехнулся и вырвал листок. Тогда я так и не решился показать эти стихи Анке.
Утром я увидел ее на углу. Она стояла у почтового ящика и бросала письма. Одно, другое, третье…
— Кому столько? — спросил я негромко.
Анка вздрогнула, увидела меня и смутилась. Лицо было бледное — будто не спала, под глазами круги.
— Так… Подругам…
Все подруги у Анки жили в нашем городе, я это знал точно.
— Хочешь, — сказал я, — подарю тебе стихи. Я их переписал для тебя.
Анка удивленно посмотрела на меня.
Я протянул ей листок. Она прочитала, шевеля губами, посмотрела на меня и прочитала еще раз.
— Спасибо, — сказала она, рассеянно глядя в сторону и думая о чем-то другом. — Надо послать Юрке, он любит стихи…
Я улыбнулся и пошел своей дорогой.
Утреннее солнце пригревало асфальт, дворники шуршали метлами, собирая в горки опавшие листья. Горки были почти под каждым деревом, они золотели под солнечными лучами словно клады. Ах, как жаль такую красоту.
Я шагал по пустынной улице, и она постепенно оживала. Выходили из подъездов люди и шагали в одну сторону, туда же, куда и я, — к заводу. С каждым кварталом народу прибывало, люди узнавали друг друга — тут же были все знакомые, пожимали руки и улыбались.
